Восток Соф
Шрифт:
— Вы поступайте верно убегая от сюда; они не достойны вас, — говорю я как будто бы эти гиганты живые существа. Общество которое небо избрало стать жителями этого дома. На которых я до сих пор благоговейно смотрела снизу вверх теперь начинают вызывать во мне отвращение. Они уже не кажутся избранными. Наоборот подземными существами с давно сгнившими душонками. Я убеждаюсь в этом после того как вижу беззаботно идущею ко мне Гулпари.
— Отдыхайте?
— Нет, считаю собранные деньги.
Гулпари смотрит на мой скудный заработок и я замечаю горящий взгляд склоненный над моими руками. Закрываю ладонью деньги и подняв голову спросила.
— Вашей невесты нет дома?
– А почему спрашиваешь?
— Вы еще не заплатили нам.
— Неужели, а я думала, что заплатила.
— Нет, вы ошибайтесь.
— Ну как же, разве вы забыли, как я дала вам вкусную еду. А она между прочим стоит гораздо больше чем два сомона. Так что я свободна от выплаты еще на несколько
Сказав эти слова она недовольно стягивает сумочку на плечо и уходит. Я остаюсь одна. Совсем разочарованная в этих людях перевожу дыхание и начинаю считать накопленное. К великому ужасу выходит каких-то пятьдесят два сомона.
— И это со всего дома? — вырвалось у меня. — Как такое возможно! Последняя надежда тонет в океане разочарования. Я панически хватаюсь за голову и в одночасье все переворачивается внутри. Однако злоба и ненависть к бездушным жильцам счастливого дома становится менее ощутимей. По мере того как моя горячка отходит. Нилу подходит ко мне и протягивает свою часть. Она собрала не больше моего и так же подавлена. Дорога проходит в молчание. Мы входим с ворот и тут же сталкиваемся с хозяйкой дома. Женщина полоскала белье, но увидев нас выпрямляется и вытирает руки.
— Ну пойдемте, — говорит она, давая, понять руками для чего.
Мы проходим в комнату и не дожидаясь вопроса сами протягиваем деньги.
— Пожалуйста возьмите. Здесь двести сомон, но мы обещаем завтра отдать остальное.
— Как это?
— Мы обещаем.
— Ну смотрите, завтра крайний срок.
— Спасибо вам огромное, вы не понимайте какое доброе дело свершили.
— Надеюсь и вы понимайте свою ответственность.
— Можете не переживать, — отвечает Нилу.
Я закрываю дверь и слышу как хозяйка кричит сыну:
— Отнеси деньги в дом! А сама снова приступает полоскать белье.
49
Оставшись одни мы падаем на плед и только сейчас начинаем ощущать как сильно трясемся. Возможно это от меланхолии, а может от ожидания чего-то жуткого. Я вижу в глазах Нилу искреннюю тоску по дому родителей. Она смотрит на меня и как будто бы ждет каких то слов. Но в этот момент я ухожу в свой внутренний мир и вижу дух отца. Проданные мои золотые точки ушли на лекарства от отравления. Ничего не остается как проклинать себя, считая не благоразумной эгоисткой. Но успокоившись начинаю думать о спасение. Возможно, когда меня не станет, Нилу будет намного легче. Ведь я не такая, как все, я не правильная. Я не хотела семьи, не хотела мужа, не хотела всего чего хотели для меня родители. А кто я такая, что считала свои мысли выше их. Может поэтому отец обижен и не желает забирать меня к себе. Молодая, когда-то здоровая телом и душой, сейчас я лежу на холодном цементе и последними силами пытаюсь разобраться в происходящем. Время от времени, когда воспаление усиливаются и я вхожу в транс мне кажется, как будто я улетаю из крохотной комнатушки на край облаков. И когда достигну лучей солнца то обязательно увижу весь мир, пространства всех планет, тех самых правильных людей живущих в своих домах и квартирах каждый со своей целью. Но почему-то бродить по свету мне не хочется, хотя я понимаю, что здесь могу ни в чем себе не отказывать. Я все ищу среди всех жителей мира только одну фигуру — Это моя мама. Ту в ком еще стучит разбитое сердце, померкшую от грусти среди сияющих лучей счастливых женщин и тогда только ради нее я возвращаюсь заставляя себя открыть глаза. Вот кому я нужна, — думаю я. Но открыв глаза начинаю понимать, как все тело горит пламенным огнем, и лихорадка сводит конечности. В итоге Нилу вскакивает с места и панически бежит к хозяйке.
— Помогите пожалуйста, Соф нужна помощь.
— К сожалению у меня нет знакомых врачей.
Все знают и наверное это не секрет, что в наш век служба по спасению человеческих тел берет кроме своих законных денег дополнительную плату в виде благодарности или за трату израсходованного топлива. И потому крайне мало нищих отважатся вызвать скорую помощь по крайне мере до того момента пока не поймут, что уже дошли до точки отсчета. Но Нилу зная о моем положение не смогла терпеть неписанные законы и не дожидаясь чуда схватив шарфик бежит обратно к хозяйке.
— Это вам подарок. Можно позвонить от вас?
Польщенная неожиданным сюрпризом хозяйка отвечает.
— Ну что ты, успокойся, все будет хорошо. Я сама вызову скорую помощь и оставлю вас еще на неделю без предоплаты. Но к сожалению ничем больше не смогу помочь.
— Нам большего и не надо.
Хозяйка в тот же миг звонит в больницу. Наконец скорая помощь приезжает и врач окинув меня взглядом объясняет, что нет необходимости в госпитализации.
— Вам просто нужно заменить лекарства. Вы не тем лечите сестру. После пару приемов правильных медикаментов ее здоровье снова восстановится.
— Что с ней, доктор?
— Эта просто запущенная форма простуды. Она еще молода так что нет надобности больше вызывать неотложку. Вот рецепт.
Изначально я и сама знала, что выживу. Было бы слишком просто, если бы свершилось чудо
50
В течение всей недели Нилу терпит больше страданий чем я. В отличие от меня, просто лежавшей с воспаленным сознанием и не понимавшей всю серьезность, она берет на себя все бремя ответственности которое до того губит сознание, что любой другой будучи на этом месте непременно бы пал прахом безысходности. Но та ради кого мне еще стоило жить совершает чудо. В буквальном смысле она делает невозможное возможным. Она защитила меня от петли и смерти. Через несколько дней моя единственная почка начинает подавать признаки боли. У меня открывается дизентерия, а жар снова возвращается только в худшей форме. И я уже чувствую, что возможно мое время подходит к концу. Хоть и подсознательно я немного рада такому исходу и даже нахожу некоторое облегчение в душевных страданиях. Но наяву все говорит о том, что если в кратчайшие сроки меня не госпитализируют то настанет тот самый момент которого возможно и боялась хозяйка дома. Трудно описать все те мучения которые в те дни переносит мое жалкое ничтожно слабое тело. В последний пик своего апогея я не могу даже пить обыкновенную воду и уже лежу поближе к двери, чтобы Нилу легче было за мной убирать. Как раз в один из таких моментов хозяйка навещает меня и увидев нашу беспомощную ситуацию просит, чтобы к среде дом был пуст. А иначе ей придется принять самые суровые методы по выселению больных за дверь. К этой крайности она (как мы потом узнаем) пришла после того, как неожиданно заболел ее ребенок. Внушив себе что ее сына заразили, она с трудом удерживает свой гнев. И в самый пик нестерпимой жары началось наше выдворение. Крайне сложно понять каково это — быть стиснутым со всех сторон и шагать самопроизвольно в сторону бездны. Хозяйка ухищряется каждый день выводить новые доводы. То мы становимся аферистками у которых вовсе нет родителей, то беглыми женщинами от некоего тирана. А то и вовсе уличными девками. Каждый день она находит момент, чтобы обвинить нас в каких нибудь новых грехах, громогласно крича во весь двор, что к ней поселились неизвестно каких происхождений люди которые пытаются с помощью обмана выжить ее из собственного дома. Но ее слова в некоторой степени оправдываются фактом против которого мы не можем найти должный аргумент, потому что со стороны все так и выглядит. Мы осели в ее доме как нежеланные гости, молим оставить нас словно подкидышей и терпим всякие оскорбления, будто бы и вправду уличные девки. Но крик наших душ молит о пощаде, не бросать нас на улицу, не отдавать в руки грязной жизни. Наше положение не имеет других вариантов и мы не можем вести себя по другому хотя-бы исходя из того, что один из нас не может даже встать на колени и молить о помощи. Однако кто мы ей, чтобы обойтись с нами как с людьми. Бедность и закоренелые предрассудки толкают ее на крайности.
Страх превращает в злобную и бесчувственную женщину. Нилу каждый день ходит более двадцать километров в поиске нового жилья и средств для его оплаты, но хозяйка не хочет ничего слушать. Она терпит нас еще неделю и в четверг как обещала приводить старшего дома.
51
Отражение холодных сердец нечасто можно встретить в чертах лиц у прохожих. Люди порой могут скрывать их сами того не осознавая так тщательно, что никто и никогда не заметит демонов в наших сердцах. Этот некий талант дан всем от природы по закону и по праву каждый может пользоваться им когда захочет. Но есть и другая черта, которую тоже не распознать в лице у незнакомых. Эта тень умирающего сердца, тень изнемогающей души и как же тщательно некоторые могут скрывать его порой под ярким смехом или жестоким взглядом. Но это уже делается осознанно и со смыслом, которого также никто и никогда не поймет. И как же тогда быть если эти два великолепных и гениальных таланта однажды столкнутся лицом к лицу имея все права на их возражения, что же может произойти из этого, что может случиться?
Пятого сентября Нилу от отчаяния ради моего спасения нарушила правила общества и собственного достоинства. Просидев всю ночь рядом со мной она внешне спокойна, но внутренне уже мертва. Я вижу как каждый мой стон, каждая слеза, каждый взгляд вонзаются в ее сердце словно острие отравленной стрелы разрывая его на клочья. Семнадцать лет мы росли бок о бок и стали сестрами. Помню однажды, когда нам было по десять Нилу упала и потеряла сознания от боли вывихнутой руки. Рядом не было никого из взрослых, кто бы мог помочь. И я вопреки страху пронесла ее на своем плече целый километр, и готова была отдать свою руку на отсечения ради того, чтобы она пришла в себя. Вот и в день когда все дороги города были уже протоптаны, все средства истрачены, все двери отворены она молча встает, целует меня и снова отправляется на поиски спасения. Что может девушка одна и беспомощная в огромном городе? Абсолютно ничего и в то же время все. Я опишу читатель как она прошла долгий путь к спасению самостоятельно, чтобы ты мог представить всю силу воли этой храброй девушки.