Восток, Запад и секс. История опасных связей
Шрифт:
“Прямо рядом с офисом ЮПИ находился бар “Мелодия”, и он стал постоянным местом встречи для журналистов”, – вспоминал Дэвид Лэм. Он говорил о более позднем этапе войны, когда Шихан и Халберстам уже уехали, а число солдат и репортеров резко увеличилось, поэтому сексуальная активность тоже возросла. “У многих парней из ЮПИ появились постоянные подружки из бара, с которыми они жили. Иногда я звонил туда и никак не мог дозвониться, потому что все они торчали по соседству и развлекались со своими зазнобами… В Америке нигде нельзя было с такой легкостью снять девушку. Это была просто фантастика – попасть в какое-то параллельное пространство, о существовании которого ты раньше и не подозревал”.
“Это был очень печальный опыт, но лично для меня он оказался чудесным, – объяснял Фрэнк Магуайр, отвечая на вопрос, почему
Местом действия был Китайский пляж – настоящий Китайский пляж, куда американцы и прочие иностранцы ездили для отдыха на море во время вьетнамской войны, однако само действие было такого свойства, что вряд ли его включили бы в одноименный телесериал, снимавшийся в более поздние годы. Элисео Перес-Монтальво, сержант военно-воздушных сил, который проводил с пилотами технические разборы полетов на Данангской военно-воздушной базе, вспомнил характерную сцену, которая проливает свет на некоторые особенности тогдашней сексуальной вакханалии во Вьетнаме.
“Там, на Китайском пляже, была протянута проволока, отделявшая наш пляж от вьетнамского, – рассказывал он. – А прямо над водой, на невысоком обрыве, росли колченогие сосны”. Перес-Монтальво вспоминал об этом в интервью, которое давал в 2003 году для проекта “Устная история” Центра и архива Вьетнама при Техасском технологическом университете. “Ну и что же делали вьетнамки? Для джи-ай, для морпехов, они были, так сказать, отдыхом и развлечением. Они ехали туда, снимали койку, могли купить пиво. Там для них имелась специальная армейская лавка… Предприимчивые вьетнамки брали простыни, которые джи-ай приносили из своих казарм, и привязывали их наподобие загородок к соснам, так что получался четырехугольный домик-кабинка… И было видно, что морпехи даже ботинок не снимают, даже штанов. Видно было, как из-под такой простыни торчат их ноги”.
Подобная сцена пока что свидетельствует всего лишь о том, что молодые люди стремились получать удовольствия где угодно и в любых условиях, а удовольствия во Вьетнаме предлагались в самых разных условиях. А вот то, что, как рассказывал Перес-Монтальво, происходило после секса, свидетельствует о том, в каком тяжелом положении находились вьетнамцы: “Потом они выбрасывали презервативы, и можно было видеть, как маленькие вьетнамские мальчишки подбирали их, бежали к океану, прополаскивали в морской воде, а потом снова скатывали, засовывали в маленькие коробочки и пытались перепродать”.
Интервьюер поинтересовался: неужели их кто-нибудь покупал? Это казалось просто невероятным, ведь они стоили гроши, и джи-ай без труда могли купить их в армейских лавках. Можно было предположить, что морпехи, которые предусмотрительно захватывали с собой простыни на пляж, могли бы заранее подумать и о презервативах, но, может быть, кто-то из них и забывал об этом маленьком необходимом предмете и, не желая откладывать свидание с девушкой, вынужден был покупать то, что предлагали ему вьетнамские мальчишки. “Наверное, – отвечал Перес-Монтальво, – кто-то покупал. Не знаю. Морпехи тогда вели себя просто как ненормальные. Я их не виню. У них очень тяжелая работенка была – не то что у нас! И когда они возвращались в город, то отрывались по полной. Никто ведь не знал, что ждет его завтра”.
Я тоже их не виню. Я ведь был когда-то молод и понимаю, насколько сильными могут быть плотские желания. Вряд ли шесть миллиардов жителей на земном шаре появились благодаря умеренности, осторожности и воздержанию из моральных побуждений. Они появились точно так же, как в годы вьетнамской войны появились те полмиллиона детей-полукровок, о которых кричала коммунистическая пропагандистская машина. Теоретическая позиция армии США и американского правительства по данному вопросу состояла в порицании отношений, которые называли пресноватым словцом “братание” и которые обычно сводились к сексу с проститутками. На деле же правила соблюдались не слишком строго.
“В город уходить нам запрещалось, но никто за этим не следил, –
Однажды, вспоминал он, в Дананге возле рынка он увидел телевизионщиков с одного новостного канала, они что-то снимали на камеру. Ему пришлось отвернуться, пока они не прошли мимо. “Мне не хотелось попасть в переплет, – пояснил он. – Мы тогда частенько ходили в отель “Дананг”, там был массажный кабинет с сауной. Я парился в сауне, а потом нанимал девицу, и она растирала меня, а потом делала минет” – за четыре доллара или за пять, насколько он помнил. Однажды он подхватил венерическую болезнь в том же отеле, и ему пришлось солгать о том, где он заразился, чтобы не сознаваться, что он ходил в город. Он сказал военному санитару, который лечил его (“он хотел меня повесить”), что заразился в одном из бункеров клуба для военнослужащих во время контакта с девушкой, которая там работала. Уже то, что такая история могла сойти за правду, красноречиво свидетельствовало о повсеместной доступности сексуальных услуг.
Это подтверждается и другими историями с вьетнамских фронтов. Одним из самых известных мест во Вьетнаме военных лет был Город греха, как называли его джи-ай, – кольцо баров в городе Ан-Кхе, в провинции Бинь Динь. Этот город находился ближе всего к разраставшемуся лагерю Кэмп-Рэдклифф, где размещались сменявшие друг друга военные подразделения, включая прославленную Первую конную дивизию, 173-ю воздушно-десантную бригаду и Первый батальон 50-й пехотной (механизированной) дивизии. В 1966 году “Тайм” рассказывал о Городе греха в статье, которая называлась “Восточный Диснейленд”. Сначала, после того как в Кэмп-Рэдклиффе разместилась Первая конная, американским солдатам причиняла вред “страшная нищета и алчность местного сброда”, по выражению “Тайма”. Главным образом это выражалось в быстром распространении венерических болезней. Тогда командующий Первой конной, генерал Гарри У. О. Киннард, запретил солдатам бывать в Ан-Кхе. Неудивительно, что солдаты приуныли. Они целыми неделями вели кровавые бои в джунглях, а когда возвращались на базу, “то и заняться-то было нечем”. Тогда к Киннарду явилась группа вьетнамских старейшин и предложила решение проблемы: пусть армия построит квартал борделей, и туда придут работать вьетнамки (официально род их деятельности будет называться “сферой развлечений”, и каждой сотруднице выдадут соответствующую карточку), им в обязательном порядке будут колоть пенициллин и устраивать еженедельный осмотр.
Западный мужчина с вьетнамской девушкой из бара, Сайгон, 1966 г. Marilyn Silverstone, Magnum Press Images
В итоге было выстроено в виде кольца около сорока бетонных строений, обнесенных проволокой-гармошкой, которые джи-ай называли “салоны бум-бум”, а посередине кольца помещалась клиника. Строения эти принадлежали вьетнамцам или даже иностранцам (один ветеран, с которым я разговаривал, вспоминал, что по крайней мере одно принадлежало индийцу), и в каждом находился бар, а позади него восемь маленьких кабинок, где и подавалось плотское угощение. Заведения эти носили названия “Каравелла”, “Парадиз”, “Золотая лань”, “Приятель с холма” и “Скромная чайная”. Девушка стоила от двух с половиной до пяти долларов в зависимости от запросов, хотя в статье из “Тайма” приводились слова одного не названного по имени джи-ай, который жаловался, что пять баксов – это неслыханная, грабительская цена, возмутительный пример того, как монополисты извлекают выгоду из своего положения, и предлагал Киннарду установить единый тариф на услуги – три доллара за сеанс. Зато показатели заболеваемости венерическими болезнями резко упали – отличный результат. Впрочем, американское армейское начальство продолжало испытывать некоторые нравственные сомнения по поводу принятых мер. “Руководство дивизии, поставленное перед выбором между моралью и боевым духом своих подчиненных, явно обеспокоено выросшим “Диснейлендом”, – говорилось в “Тайме”. Чего нельзя было сказать о солдатах.