Восток

Лернер Марик Н

— Ну вот… Как могу, так и выкручиваюсь. Разрешил торговать — и с продавцов своих подкармливаю. Тоже способ. Чем гонять бессмысленно, пусть официально за место платят. Им прибыток, и мне на кормление. Оттуда, — показал на потолок, — еще когда придет. Никогда в будущем, майор, не разрешай брать столько власти, сколько возможно. Даже хорошо знакомым людям. Власть — она сладкая. Кто мне помешает деньги класть прямо в карман?

— И кто?

— А пес его знает. Власть — еще и ответственность за людей. Мои обязаны быть одетыми, сытыми и даже махоркой обеспечены. А до остальных и дела нет. За редчайшим исключением люди хотят сладко есть, хорошо жить, ну мы уже давно взрослые… иметь много баб. Проще всего это получить за чужой счет. Отнять, у кого имеется. Ограбить, если

по-простому. Власть на то и существует, чтобы сильный не мог просто взять и отнять у слабого. Сильный необязательно физически. Можно просто револьвер иметь. Любая власть должна охранять своего гражданина. Он может быть противным, но нельзя допускать, чтобы его грабили. Есть определенные законы, что можно и чего нельзя. Живешь по ним — тебя никто не трогает. С тебя берут, но и ты получаешь. Исчезнет власть — наступит полная свобода. Теперь тебя ограничивает только собственная совесть. Понравился мне твой тулуп — убью и заберу. А что? Плевать мне на других, только собственный интерес важен. Брат не брат, сосед не сосед, а тулуп можно продать и выпить самогона. Полная свобода. Вот единственное мешает — я же не бандит, приставленный карманы выворачивать, а как раз наоборот, беречь покой граждан от всяких разных. Не хочу на одну ступеньку с грабителями становиться. Я себя слишком уважаю.

— И что, — помолчав, спросил Юнаков, — польза от твоего Клычкова будет?

— Обязательно! Если уж кто доволен новой властью, так это он. Об этом и мечтал. Кагана палкой погнать и выборы устроить. Наверняка дома какие-то проекты лежат. Почему не воспользоваться? Главное, не брать всякую ерунду, а исключительно реальные вещи. Слишком много свободы для народа тоже плохо. У него, мечтателя, независимо от происхождения и религии, одна мысль: «Оставьте меня в покое». Налоги не берите и вообще избавьте от присутствия любого начальства. Хорошо сказать, но трудно сделать. Свобода — это способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями. Так в идеале. Нет на свете свободных людей. Все от кого-то зависят и кому-то подчиняются. Все между собой связаны. Дети-отцы-соседи-начальство. У каждого свои интересы и цели, но никто не может поступать так, как ему хочется. Вернее, может, но это будет не по-человечески. Нам бы проскочить по краешку. Брать не меньше Каганата, но при этом дать больше. В первую очередь в материальном смысле. Чтобы пощупать была возможность. А тут важна промышленность. Будет товар — будут люди довольны. Не станет нормальной торговли — голод придет. Так что отрываю от души полезного человека. Бери и пользуйся. У любого депутата обязательно помощники имеются. По разным вопросам подсказчики. Вот и пусть знания с наработками использует. Все больше пользы, чем в патруле на станции. У него точно свой взгляд имеется, и вполне интересный. Я пришлю побеседовать? Ага, — подтвердил кивок. — Понял. С этим закончили? Тогда продолжаю.

«Третье. Охрана безопасности страны как важнейшая задача».

Это про сепаратизм? Или камень в огород наших союзничков? Есть что-то на международном уровне, о чем в газетах не пишут? Знаю, знаю… Армия стоит на охране целостности государства. Возражений нет.

«Четвертое. Реорганизация и упорядочение работы правительственных учреждений».

Опять слова. Все «за», никто не в курсе, как именно. Да ладно, проще всего сломать, но тогда вся страна в хаос рухнет. А постепенно — вроде нормально. Кто вот заниматься этим будет? Ну не мое дело.

«Пятое. Всяческое содействие развитию национальной экономики и поощрение вложений в экономику средств общественных организаций и частных лиц. Разрешение трудовых союзов, направленных на защиту работников наемного труда».

Замечательно. Вот последняя фраза без всяких сомнений замечательна. Закона еще нет, а разрешение уже наличествует. Здесь должно быть предусмотрено отсутствие политических требований. Экономические — сколько угодно. Политика не для профсоюзов. Иначе утонем в требованиях, и прикажут расстреливать демонстрации. А вот это мне уже поперек совести.

Серьезно говорю — для Клычкова знакомое поле деятельности. Очень пригодится.

— Как хорошо сидеть в кресле, — задумчиво сказал Юнаков, — курить сигару и мило беседовать о политике. Убрать верхушку и начать проводить реформы. А они бьют по людям. Не по тем, так по другим. Налаженный быт ломают. Не самый замечательный, но привычный. И что теперь? Кагана свергли, семье запретили жить на Руси и владеть имуществом. Счастья не наблюдается. Новые законы писать придется. И не факт, что всем понравятся. И не факт, что стрелять не придется. Как-то я все это не так представлял.

— А девять из десяти жителей государства даже представить не пытались. Сейчас все полезут с самым правильным мнением. Вот и выходит, что армия — единственная, кто порядок удержать может. Но не вся. Нельзя солдат держать долго. Срочно распустить большинство по домам, пока они бунтовать не начали. У них же оружие в руках. Крови будет море. Только добровольцы. Даже офицеров в отставку. Сократить до минимума, и только потом новые наборы, с большим разбором и рекомендациями сослуживцев. Года через два. Исключительно добровольцы!

Встреча была организована по всем правилам. Перрон тщательно вычищен. Перед входом в здание вокзала выстроили юнкеров. Пригнали обе роты почти в полном составе. Все правильно одеты, штатно вооружены и хорошо подготовлены к визитам. Не в первый раз.

Специально надполковник Ерошевский расстарался и, нарушая очередную должностную инструкцию, выдал новую форму раньше времени. Весь вечер парни подгоняли амуницию, подшивали шапки и учились изображать лихой вид. Сейчас им это позволительно. За строгим уставным видом Тульчинский не особо следил. Вот поймает кого с нечищеным оружием — беда.

Эти умеют правильно реагировать дружными «гав-гав-гав» на приветствия высоких чинов, в отличие от распустившихся добровольцев. Да и вид у них стал почти нормальный. Никаких тебе брюк старых застиранных, гимнастерок гусарского образца для тропической местности (украдена не иначе в Персии и куплена на здешнем базаре), — а шинель с артиллерийскими знаками различия, прожженная в трех местах и грязная. Образца военнослужащего из Красильникова не получится никогда.

И остальные не лучше. Посмотришь на будущего офицера Зиброва — и сразу понятно: на параде ему делать нечего. На плече неизменная английская винтовка, отобранная у одного из демобилизованных, благо патроны русского производства прекрасно подходят, на поясе кавказский кинжал немалых размеров, и глаза замечательно хитрые. Не то дезертир с Кавказа, не то гражданский. Хотя это вряд ли. Зибров своих наград не прячет, но они по уставу — на гимнастерке, и зимой их не видно.

На правом фланге отряда стояли трубачи, блестя на солнце медью своих инструментов, а чуть подальше собралась большая толпа любопытных зрителей. Вдали послышался свисток паровоза. Разговоры закончились, и юнкера поспешно заняли свои места.

Офицеры дружно двинулись вперед. Присутствовал полный набор отвечающих за Ярославль. Впереди — еще не снятый официально генерал-майор Четвертаков. За ним начальник училища, комендант города, пяток рангом пониже. Будущим лейтенантам, а ныне официально все еще курсантам, места в одном ряду с командирами не приготовили. Большинство и сами не особо рвались, а часть сейчас, проклиная лампасоносцев, вынужденно ходила, патрулируя окрестности. Молодых у них забрали для торжественной части — приходилось отдуваться самостоятельно, и хорошего настроения это не добавляло.

Вагон остановился почти точно напротив встречающих командиров. После легкой заминки они слегка передвинулись левее и замерли, отдавая честь новоприбывшему командующему округа.

Был Морозов маленьким и кривоногим, уже в годах, однако соскочил со ступенек энергично и с жизнерадостной улыбкой. Голова, как принято среди военных с незапамятных времен, бритая наголо, и борода веником. Ну это в порядке вещей. Генералам противогазы натягивать нечасто приходится.

Оркестр дружно грянул марш. Хора подготовить не успели, однако слова все и так прекрасно знали.