Восток
Шрифт:
— Какая стрельба? Мы почти в тылу, да и в обороне стоим.
Ага. Расскажи им. Конечно, не простая пехота, но про это предупрежден язык не распускать. У нас жизнь наособицу. Пошли, взяли «языка», вернулись — у нас есть свое жилье, своя кухня, мы можем поспать. Кроме того, нет сложностей свободно передвигаться в нашем тылу, если не наглеть. Да в тот же санбат сходить к медсестричкам. До войны кто бы баб в армию пустил? Жуть! Каган лично бы удавился от негодования. А сейчас в порядке вещей. Лучше чем мужики обиходит. Не все, разные свиристелки попадаются, но в целом лучше. Конечно, на прогулки так просто не сходишь, предупреждали командиров, но все равно это было больше на доверии. Да за такие привилегии
— На той стороне Вислы австрияки — на этой мы. Чего зря палить? Бессмысленно. Сидим, друг на друга смотрим.
А Фарида снайпер подстрелил. Тоже думал, тишина.
— Все кругом уважают.
Хоть это правда. Трусам в разведке делать нечего. Кто сам уходит, кому и подскажут. Ненавязчиво. Солдаты Радогора ценили. У него потери всегда минимальные: соображает. В жизни никого пальцем не тронул без серьезной провинности. Иногда, недовольный, посмотрит — и от одного взгляда становится не по себе. Даже слова не требуются.
— Чаю? Спасибо, с удовольствием. Только мне задерживаться никак нельзя. Вечером к эшелону обязательно. А… что… Отличившихся сержантов направляют в военное училище. Да какой я герой! Обычная работа… А? Трехмесячные курсы. Вот прямо здесь, в Ярославле. [3] Удачно вышло. Если получится, еще зайду. Присвоят младшего лейтенанта — и буду офицер. Сейчас приказ вышел. Вместо временного звания — на ускоренные курсы. Потому что на фронте затишье. Австрияк уже не тот пошел. Выдохся. Даже во Франции не сдюжил. Весной подкрепления подбросят, артиллерию усилят — и пойдем дальше. Три месяца крайний срок, у таких, как я, опыт имеется, а в обучении маршировке мы не нуждаемся. Просто пошлю… Ой, простите… Короче, сплошной отдых — и назад уеду. Да, немножко нарушаю закон. Проездные билеты на всю группу, а я в самоволке. Ну что вы! Мне нетрудно. Меня? — изумился. — Да никогда! Не поймают. Надо просто вовремя успеть к одиннадцати вечера. Я расписание эшелонов знаю.
3
Ярославль правильно называется Ярославль-на-Дону и находится, естестиснно, совсем в другом месте, чем в нашей реальности.
А и задержат — ничего страшного. Отправят назад — так еще и к лучшему, подумал. Мне после войны офицерские погоны не светят, а со своими всегда приятнее служить.
— Вы все прибыли из воинских частей, уже понюхав пороху. Все награжденные за дела воинские, — проникновенно вещал майор.
Ян стоял в шеренге вторым справа и старательно пытался не заснуть. Слушать офицера ему было малоинтересно — заранее знал, о чем речь. Так толком и не выспался. Вчера его еще долго пытали всевозможными вопросами, пока он не начал повторяться на манер застрявшей граммофонной пластинки. Ничего удивительного, родственникам все интересно. На счастье, пришел отец капитана. Он, видимо, в госпитале насмотрелся и наслушался подобных речей. Зато и сообразил накормить. Даже слегка налил из заначенной с довоенных времен бутылки. Еда была достаточно бедная. Картошка с рыбой, но по нынешним временам и то хорошо. Кто-кто, а приличные врачи не бедствовали. Тому поможешь, этому пропишешь, и кроме карточек еще и дополнительные продукты появятся.
Удачнее всего, что он проводил до самой станции. Дважды попадались патрули, но офицерские медицинские знаки различия сделали свое дело. Майор из мужика никудышный, даже разговаривать, как требуется, не умеет, да ему не на фронте командовать бойцами, а раненых лечить. Все медработники военнообязанные, хорошо еще, в родном городе оставили. Видимо, специалист хороший.
Ян был якобы нужен
По ротам их распределили старым испытанным способом. Как встали по росту, так и пошли. Училище представляло собою батальон — с батальонным командиром, адъютантом и четырьмя ротными командирами. Две роты из малолеток, которым еще учиться и учиться, и две собрали из подобных ему обормотов, увешанных орденами и медалями.
Парни в большинстве уже заранее подобных крикунов ни в шайтана не ставили и мечтали удрать в самоволку на город посмотреть. Попадались и мечтающие о карьере — тут была интересная тонкость. Не окончившим училища на фронте могли присваивать временные звания. Никого более подходящего под рукой нет — ставили на должность с соответствующей записью. После войны такое количество офицеров без надобности, да и платить пенсии накладно, вот и срезали при демобилизации на звание-два. А вот с официальной справкой об окончании военного училища совсем другой разговор.
У каждого ротного командира под начальством было два младших офицера, собаку съевших на обламывании сильно возомнивших о себе. В нормальном штатном расписании максимум один, но здесь «учебка». Все это прекрасно знали, но основная масса решила с удовольствием отдыхать. Дальше фронта все равно не пошлют. Это они зря так думали. На сотню прошедших огонь, воду и медные трубы контролеров мало, но это армия. Назначаются из своих же курсантов командиры отделений и взводов — будет кому следить за порядком.
— Не просто так прислали вас сюда командиры. Им необходим стойкий костяк в части из сержантского состава. Вы приехали не на отдых! Будете учиться. Поэтому прошу забыть вольницу и отклонения от устава. Строжайшая воинская дисциплина! И молитва! — взвизгнул майор. — Помните: «Я свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха». Только так мы победим!
Ян от неожиданности вздрогнул.
«О господи! — мелькнуло в голове. — Говорил я, к шайтану это дело. Мне еще фанатика не хватает в начальстве. Крысы тыловые».
Майор понес что-то про дух благочестия и всезнающего милосердного Пророка. Ян окончательно затосковал. Сон пропал, он с интересом сам с собой поспорил — как быстро его вышибут отсюда и один ли он такой. Достали уже умники. Как призыв — так всех: гражданин обязан служить в армии. А чуть что — одни граждане первого сорта, другие второго. Почему-то первые от вторых ждут великого патриотизма. Научись сначала не считать себя заранее высшим — и будет тебе уважение. В окопах от этого быстро излечиваются. Там ценятся дела, а не слова. Там еще и атеистов не бывает. Как начнется обстрел, так все вспоминают про молитвы. Не стандартные — от души.
Строй неожиданно заворчал. Негромко, но с нехорошей интонацией. Ага, не только его достал придурок. Ребята все битые, жизнью тертые и бояться краснобаев даже в погонах отучились. В другом месте могли и отделать за милую душу. Охаивания и нотаций особо терпеть не станут. Догадался тоже проехаться по почитанию святых и предков. У саклавитов это норма, никакими проповедями не уничтожить. Коран только кажется достаточно прямолинейным и однозначным писанием — вся тонкость заключается в его истолковании. Реформаторские потуги Кагана слишком многим пришлись не по душе.