Вот это я влип
Шрифт:
Заковать его в железо с распорками, что бы он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и обязательно зафиксируйте его голову. Карл, сначала я попробую разговорить этого человека, а уж если ничего не получится, то тогда настанет твой черёд. И принесите мне небольшой точильный камень...
Правильно говорят о том, что зубная боль самая мучительная, думал я, стачивая очередной клык боярина под его неумолкающий вой. Карл смотрел на меня с восхищением и удивлением, поражённый таким простым способом весьма мучительной и болезненной пытки...
12.
Рымарь раскололся и выдал всё и всех, хотя заканчивал допросы мой новоявленный палач, а я в это время хандрил, не зная, чем заняться. Самокопание и самобичевание облегчения не приносили, срочно требовалось конкретное дело да такое, что позволило бы забыться и забыть
Многим известно, что нет ничего более отвратительного, чем ждать и догонять. Догонять-то ещё ничего, особенно когда видишь спину беглеца, а вот ждать и не получать известий... Устин молчал, и я мучился неведением - перешёл Корвин границу или нет. Три дня тишины, и я был готов лезть на стену, видимо морда моего лица была настолько свирепа, что от меня все, даже мои охранники, шарахались и старались не попадаться лишний раз на глаза. Наконец прибыл посыльный от сотника с известием о том, что объединённая дружина перешла небольшой ручей, что служил границей между воеводствами Корина и Митака. Перейти-то перешли, но дальше не пошли, чего-то выжидая. И хотя я уже был в своём праве и мог использовать только фалангу, пока конница не подошла, я решил выждать. И оказался прав. Следующий гонец доложил, что объединённая дружина, совершив ещё один суточный марш и пройдя в глубь территории около двадцати лиг остановилась на отдых и для пополнения запасов на развилке дорог. Воспользовавшись этим Устин отрезал противнику пути отступления в свои земли, перекрыв две основные дороги двумя отрядами по сто пятьдесят человек. Боярин Корвин оказался не дурак и сделал уже к обеду правильный вывод о том, что он попал в западню. Конница, со мной во главе в ускоренном темпе шла к месту предполагаемой встречи с противником, а с тыла сотник уже начал выстраивать боевой порядок.
Поспешность его действий стала понятна, как только моя охрана и полусотня стрелков намётом вынеслась на открытую местность, где объединённая дружина готовилась к прорыву достаточно тонкой линии фаланги. Дожидаясь, пока подойдёт второй отряд, Устин растянул свои войска в линию на три ряда по пятьдесят воинов, имея в резерве пятьдесят пеших мечников. Объединённая дружина насчитывала, на глазок, около тысячи воинов - весьма внушительная сила, способная просто численно задавить мою пехоту, если удастся прорвать фронт или обойти с флангов. Правда, очень скоро должна подойти моя основная ударная сила и положение разительно изменится. Три сотни, при слитном ударе построением клин рассекут вражеское войско, а потом, разделившись на два отряда, примутся громить фланги. Этот приём на тренировках отрабатывался не один раз, но одно дело тренировка и другое - реальный бой. Правда, мне на руку играл тот факт, что это были три разные дружины и вряд ли они имели понятия о боевом слаживании и взаимодействии.
Отправив одного стрелка навстречу своему отряду, что бы он уточнил Жаку порядок его действий, мы предприняли обходной манёвр и как чёрт из табакерки появились впереди своей фаланги. Полусотня стрелков, выстроившись в одну шеренгу, стала неторопливо сближаться с войском воевод. Метров с пятидесяти был произведён залп из арбалетов, по ещё не полностью перестроившимся отрядам, после чего стрелки переместились за спину моей охраны для перезарядки. Мой десяток ещё сблизился с первыми рядами и с шагов примерно сорока произвёл четыре залпа из своих двухзарядных самострелов, после чего поспешно сбежал за спины стрелков. За это время арбалеты были вновь приведены в боевое состояние. Долго игра в кошки-мышки продолжаться не могла, но мы выиграли время, к тому же, Корвин оказался не совсем дураком и распорядился своему войску перейти на бег, чтобы лишить моих стрелков возможности манёвра. Из глубин его отрядов появились шесть колесниц, навстречу которым тут же выдвинулись четыре двухзарядные тачанки с большими стрелами. От серповидных наконечников пришлось отказаться, так как они были хороши только на коротких расстояниях, а на достаточно большой дальности вести из них прицельную стрельбу было невозможно из-за большого рассеивания. Своих стрелков я сместил на левый фланг против двух колесниц, надеясь, что пара десятков болтов смогут остановить хотя бы одну из пары лошадей, что собьёт им ход, а в лучшем случае заставит оборвать постромки и перевернуться колеснице.
Всё именно так и получилось, даже лучше. Мои тачанки вывели из строя все колесницы воевод, а на двух даже остались по одной стреле. Возницы самостоятельно приняли решение и переместились на мой фланг, где одним спаренным выстрелом буквально разбили в щепки одну из оставшихся колесниц, а со второй очень легко справились мои стрелки, отправив
Однако вскоре обстановка поменялась самым кардинальным образом. Фланговые охваты грозили полным окружением и выходом в тыл фаланги. Где черти носят подкрепления? Устин уже несколько раз посылал гонцов во второй отряд с требованием немедленно ускоренным маршем прибыть на поле боя и ударом в правый фланг опрокинуть противника, после чего воссоединиться с первым отрядом. Однако ни слуха - ни духа, ни один из гонцов обратно не вернулся. Перехватить их не могли, так как они выдвигались по лесным тропам, о которых противник не мог знать. А тут ещё конница почему-то задерживается, или это у меня что-то произошло с чувством времени...
– Устин, придётся отступать и занять позицию в дефиле на дороге, там уплотнишь боевой порядок до пяти рядов и будешь стоять насмерть. Я со стрелками и мечниками попробую задержать продвижение обходящих нас отрядов, чтобы выиграть время для перестроения. Особо проследи, что бы отступление было организованным и без паники. Всех, кто струсит и вздумает бежать, вырвавшись из общего строя - рубить на месте.
Вскоре раздались команда, которая была продублирована десятниками, - Поднять копья на плечо! Повернуться кругом! Бегом марш!
Да, отступление мы не тренировали, благо оно было очень похоже на одно из отработанных перестроений из трёх шереножного строя в пять шеренг, хотя кутерьмы и беспорядка хватало. Особенно это проявилось в тот момент, когда копейщики стали втягиваться в узкое дефиле. Я слышал ор Устина и надеялся, что ему удастся навести порядок и выстроить фалангу до того момента, как мечников и стрелков сомнут.
Первоначально нам удалось приостановить наступательный порыв объединённых дружин используя способ ведения арбалетного огня, который я называл стрелковым валом. Стрельба велась по десяткам с последующей сменой для перезарядки, однако вскоре болты закончились и мои стрелки приготовились к безнадёжной конной атаке. Я понимал, что мы завязнем в этой толпе, но другого выхода для того, чтобы выиграть несколько минут копейщикам для боевого построения, я не видел.
Мечники, сдвинув щиты, ещё держались на своём фланге, но и их теснили и давили массой. Дружинники воевод понимали, что если они не прорвутся к спасительной границе, то моё подкрепление, которое вот-вот должно подойти, разобьёт их в пух и прах. Нашей лебединой песней стали последние залпы моего десятка, после чего пришлось спешиться и встать в общий строй к мечникам. Как-то само собой получилось, что мы встали клином, на острие которого были я и Миха, а у нас за спиной разместился какой-то молодой боец со стягом, на котором была изображена волчья голова. Началась бестолковая и жестокая сеча, на которую я уже никак не мог влиять. Сколько так продолжалось, я не знаю, но внезапно раздался леденящий душу вой и дружинники воевод сначала остановились, а потом и попятились. Это позволило перевести дух и оглянуться. На ногах нас осталось не больше двух десятков, а из леса выходили свежие копейщики и тут же строились в боевое порядок.
Это наконец-то подошёл второй отряд сотника и теперь уже пять шеренг привычно двинулись вперёд. Нам пришлось посторониться, чтобы дать им место для маневра. Вновь раздался волчий вой - это оказалось боевым кличем копейщиков, которые слитно ударили в сбившихся в кучу воинов воевод. А тут им ещё в спину ударила моя конница. Началось избиение, ни о каком организованном сопротивлении не было и речи...
Возле моего знаменосца стали собираться уцелевшие мечники и стрелки. Многие отдали последние силы, что бы собраться у знамени и теперь просто сидели или лежали на земле. Стрелкам досталось больше, их осталось всего двенадцать человек, тех, кто мог передвигаться самостоятельно. Оглядев своё воинство, практически все в посечённых доспехах и раненые, я громко проговорил, - Вы все зачисляетесь в особый отряд при мне и отныне будете носить звание гвардейцев, в него так же войдут те, кто оправится от ран. Как мечники, так и стрелки получат из моих рук специальный знак, который я лично выкую из трофейных мечей.
Подскакали Жак и Устин в сопровождении десятка конников, сотник первый спрыгнул с коня и в тревоге бросился ко мне, - Господин, целы, не ранены?
– А затем я получил разнос по полной программе, как безответственный, не думающий и безалаберный боярин, которому лишь бы мечом помахать и забывшему о том, что тут всё держится только на нём. Хорошо, что хоть без бранных слов обошлось.
– Понял, усвоил, проникся, больше такого здесь не повториться...
– Хочется верить, но почему-то не верится...