Вот и всё, Владимир

Веретельников Геннадий Анатольевич

Письмо было адресовано некому Игнату. А бабушка у меня была Анна Игнатьевна. Значит, письмо адресовано ее отцу.

Моему прадеду! А автор – прапрадед!

Дорогой мой Игнатушка!

Видимо, пишу последнее письмо тебе (отдельно написал маме). Отправлю его, если выживем. Если не Судьба самому, то надеюсь, что его найдут, рано или поздно, и отправят по указанному на конверте, адресу.

Цинга одолела меня, сынок, силы на исходе. Как все-таки зависим человек от еды. От разнообразной еды. Её отсутствие на холоде

приводит к самой страшной болезни Сибири. В живых нас осталось двое. В предыдущем письме я писал твоей маме, что из всей экспедиции (а из Москвы нас выехало 17 человек) не заболели цингой только я и старший геолог. Мы остались зимовать на месте раскопок, недалеко от Кубического Дольмена, место, куда аборигены не ходят уже лет двести, боятся.

Здесь и скот и люди пропадают очень часто, в общем, нам никто не мешал, но начались сильнейшие снегопады, которые замели все вокруг. Верхушки деревьев, на которые мы залазили для рекогносцировки, теперь мне по плечу. А это кедры и сосны!

Примечание от автора: Цинга – болезнь, от которой погибло более 200 000 первооткрывателей, моряков и путешественников. Цинга образуется от недостатка витамина С, а он нужен организму человека, чтобы вырабатывать коллаген, который скрепляет мышцы, кровеносные сосуды и другие структуры и тем самым помогает заживлять порезы и ссадины. Недостаток витамина С приводит к разрушению хрящей, связок, сухожилий, костей, кожи, десен и зубов. Одним словом, тело человека, больного цингой, постепенно разлагается, и смерть его очень мучительна. Понимание, как её лечить или избежать, пришло чуть более 200 лет назад.

Продуктовый склад (мы оставили в октябре, в отдельно сколоченном срубе) в 30 верстах к югу, но найти его под сугробом в 10 метров мы не смогли.

Снег продолжает идти. Кое-каких мелких животных мы добываем, но еды катастрофически не хватает. Степан, наш художник, обнаружил запас трудолюбивой алтайской белки в дупле. Мы все были ему очень рады! Теперь о работе нашей экспедиции.

Тайник, в пещере, которую мы нашили, принадлежал то ли древним разбойникам, то ли контрабандистам. Ее завалило или землетрясением, или еще каким-то образом. Внутри мы обнаружили мумифицированные останки одного из них и очень много артефактов (больше всего золотых и серебряных) из различных эпох и стран. Было тут, что нам изучать и описывать!

Но нашего археолога привлек с виду очень обыкновенный колчан, со странными, мягкими на ощупь, стрелами, и совсем не боевыми наконечниками. Не стальными, а серебряными. Значит, их делали не для боя. А в качестве подарка или подношения кому-то великому. Лук был по своей форме как у монгольских всадников, времен Чингисхана, только весь в надписях, состоящих из китайских иероглифов. Поразительное открытие мы обнаружили после того, как сняли серебряный наконечник.

Одна стрела оказалась свернутой в трубочку. Из тонкой, выделанной кожи с нанесенными с помощью тиснения, иероглифами. Остальные, а их было 39, была из пергамента, тоже скрученного и завернутого в один слой кожи. Все-таки хорошо, что у нас в группе был геолог. Если бы не поход Григория с его молоточком по всему тому, что он видит, то не видать нам этой пещеры. Как он ее умудрился отыскать, уму непостижимо. Говорит, что увидел несовпадение пород (камень, величиной с небольшой одноэтажный дом, лежал среди других камней других пород), это его заинтересовало. Он начал обхаживать сие сооружение со всех сторон и взгромоздившись на самый верх камушка, он увидел, что есть щель и, подсветив себе факелом, увидел проход, очень узкий и заваленный камнями. Ну а дальше – динамит сделал свое дело, и мы увидели вход в пещеру и лежащую мумию у входа, немного пострадавшую от взрыва. Колчан с луком и стрелами, а их было всего 40 штук, был признан менее ценным предметом из всех, которые собирались упаковывать для перевозки. Поэтому, когда для него и еще десятка не из серебра и золота артефактов, не хватило места в обозе, который отправляли в Ново-Николаевск (по новому Новосибирск), то предложили оставить себе, с условием, тащить его самостоятельно. Я оставил. И через месяц у меня подвернулась оказия прямо до Москвы. И через раненного кавалериста посылка поехала к нам домой. Надеюсь сей колчан уже у нас дома…

Чернила заканчиваются, да и силы на исходе. Дописываю письмо и иду на охоту с двумя последними патронами.

Люблю тебя сын! Не поминайте лихом, если не вернусь.

Маму береги!

Твой отец Ефим.

*****

В чемоданчике я увидел две пачки бумаги, перевязанные тесемкой. Вскрыв одну, я обнаружил подробные отчеты об экспедициях, их было много. И экспедиций, и отчетов, в том числе и о той, которой погиб мой прапрадед Ефим.

В другой пачке были заключения различных серьезных организаций о происхождении колчана, с гербовыми золотыми печатями. Все они сводились к одному, что колчан принадлежал Чингисхану. На коже, из которых сделаны стрелы, возможно, были описаны походы и победы Чингисхана. Ни одну стрелу, не смогли рас шифровать. Несмотря на то, что они были написаны на китайском языке. Видимо был применен какой-то шифр, который не удалось прочитать ни одной из шести организаций, чьи гербовые печати стояли на документах. Та стрела, которая отличалась от всех остальных, лежала отдельно и была завернута в еще один слой кожи, пропитанный каким-то странным составом. И способом нанесения иероглифов, и кожа была другой. Даже серебряный наконечник был другой формы. Все это лежало в тайнике, который мне завещала бабуля моя вместе со своей дачей. Колчан переехал в музей, а стрелы пусть полежат отдельно.

Конец ознакомительного фрагмента.