Вот мы какие!

Ринкуле-Земзаре Дзидра

— Почему — какой-то там? — опять взвился Мадис.

Но Иголочка лишь отмахнулась.

— Не лезь в бутылку! Лучше сам подумай: нитки и иголки у нас всегда под рукой. А где взять фанеру? Пилки? Да еще рубанки, напильники, прибор для выжигания — намучаешься со всем этим. Или у вас у каждого дома по рубанку?

Как всегда, Иголочка говорила разумно и убедительно. Пришлось согласиться с ней.

Классной руководительнице тоже понравилась мысль самим сшить фартуки.

Прежде всего, нужен был материал. Денег мы собрали немало, поэтому решили купить покрасивее.

— Шелк! —

предложил Вилис. — Шелк — это вещь!

— Хи-хи-хи! Шелк! — захихикала Иголочка. — Где ты видел шелковые фартуки?

— Тогда сатин. Тоже неплохо блестит, — поспешил Вилис исправить свою оплошность.

Но девочки все завопили, словно сговорившись:

— Не годится! Не годится!

— Я предлагаю пойти в магазин и решить на месте, — внес Ояр вполне разумное предложение.

Отправились за покупкой чуть ли не всем классом. Но ничего хорошего из этого не вышло. Известно ведь: сколько голов, столько и умов. Одному нравится льняная ткань в полоску, другому ситец с цветочками, третьему креп с точечками, четвертому тоже креп, но в клеточку… Не можем никак решить! А продавцы то смеются, то ругаются: с такими «купцами» лишь время тратить.

Так ничего и не купили. Зато пришли к выводу, что покупку надо доверить специалисту. Таким специалистом оказалась тетя Сильвии. Из рассказов самой Сильвии мы знали, что она работает в большой швейной артели, Должна разбираться в тканях.

Дня через два-три ткань была уже у нас. И какая! Светло-зеленая, с мелкими красными цветочками. «Очень весенний вид, — решили мы, — вполне подходит».

Теперь можно было приступить к работе. Каждый день после уроков весь класс оставался в школе готовить свой сюрприз. Наши мамы и не подозревали, на какие муки мы обрекли себя ради них.

Повизгивали ножницы, падали на пол наперстки, путались нитки, иглы втыкались в пальцы. И все это называлось шитье!

Ребята вздыхали, охали и ругались. Ах, зачем только мы послушались девчонок!

Девчонки — совсем другое дело. Просто чудо, как быстро и сноровисто они управлялись. Посмотришь на них, и кажется — иголки снуют сами по себе. А сами они лишь следят за тем, чтобы не кончилась нитка.

Особенно ловко получалось у Сильвии. Кто бы мог подумать, что она, из которой на уроке приходится чуть ли не клещами вытягивать ответ, которая сонно движется даже под звуки польки, тут чувствует себя как рыба в воде. Чуть выпятив губу и прищурив глаза, она стремительно поворачивается то к одному, то к другому, раздавая дельные советы направо и налево. Косички прыгают на спине, как две коричневые белочки. А какие она знает слова: шлицы, штрипки, рюши, оборки!..

Я попробовал было сказать, что и слов-то таких нет. Сильвия обиделась:

— Много ты знаешь! Все швеи так говорят.

Хуже всех получалось у Гельмута. Особенно он мучился со швами. То большим пальцем прижмет подгиб, то локтем, то даже коленом. Никак ровно не выходит. В одном месте слишком широко, в другом чересчур узко, а то ткань морщится, и никак ее не выровнять. Ни за что не хочет поддаваться передник неудачливому портному…

Когда

же с помощью булавок Гельмут наконец кое-как справился со швами, то оказалось, что все его старания были напрасными. Первой это заметила та же Сильвия:

— Послушай, у тебя же швы на лицевой стороне!

— Как?!

Гельмута всего перекосило. Сообразив, в чем дело, он в отчаянии запустил пятерню в волосы.

— Что же ты раньше не сказала?

— Откуда мне знать, что ты не можешь даже отличить лицевую сторону от изнанки?

Нечего делать! Пришлось бедному Гельмуту все распарывать и начинать мучения сызнова.

У меня тоже шло не лучше. Хоть я и отличал лицевую сторону от изнаночной, зато, наметывая шов, умудрился пришить передник к собственным брюкам. Значит, опять пороть, опять шить.

Ояр не той стороной приделал карман. Зигурд слишком коротко обрезал лямки. Валдис, Вилис, Мадис… Все, хоть по разу, да переделывали.

Так мы шили, распарывали, снова шили. Но время шло, и работа близилась к завершению. Теперь оставалось только выстирать и поутюжить — и через несколько дней, утром Восьмого марта, передники вручать счастливым мамам.

Девочки во главе с Сильвией еще раз придирчиво проверили нашу работу.

— Ай-яй-яй! Как же так! — разглядывая фартук Гельмута, горестно воскликнула Сильвия. — Куда ты пришил лямки?

— Как куда? — удивился Гельмут. — К фартуку, куда же еще?

— Да, но к какому месту? Видел ли ты когда-нибудь лямки внизу фартука? Или ты считаешь, их надевают на колени?

Мы окружили Гельмута и с веселым интересом рассматривали его творение. Всякое случалось и у нас, но тут действительно трудно было удержаться от смеха.

— Слушай, Гельмут, а ведь это новаторство. Внеси рацпредложение. — Насмешник Эгил сел на своего любимого конька. — Еще и премию дадут.

— Не смей издеваться. Не позволю! — завопил Гельмут. Он очень вспыльчив, ничего не стоит вывести его из себя.

— Нет, Гельмут, ты его не слушай! У меня другое предложение. — Мадис тоже не мог упустить удобного случая позубоскалить. — Подари фартук, но только с запиской: «Дорогая мамочка! Перед употреблением, пожалуйста, перешей то, что вы называете лямками».

Гельмут не выдержал. Швырнул свое рукоделие прямо в лицо Мадису:

— На, подавись! И вы! Вы все!..

Схватил свой портфель и выскочил из класса.

— Зачем так? — Сармита укоризненно покачала головой. — Обязательно нужно поиздеваться над человеком!

— Тоже мне защитничек нашелся! — вдруг рассвирепел Агрис. — Не знаешь, что ли, какой он белоручка? Мы убираем класс, а он чистит себе ноготки. Мы дежурим, а он тащит записку от врача. И кругом поблажки! От нас требуют, чтобы мы стригли волосы, а он как ни в чем не бывало холит свои шикарные кудри!

— Разве Гельмут виноват, что его балуют? — не сдавалась Сармита. — Это еще не причина, чтобы над ним издеваться. К тому же он заметно исправился в последнее время, сами знаете.

— Пошли по домам! — скомандовал Ояр. — Надоели ваши фартуки хуже горькой редьки!