Вот оно - село ! (сборник)
Шрифт:
Камертонам медвяным нет до того дела:
Дз-з-з! Дз-з-з! Дз-з-з!
Они трудятся…
В лес! Под грушу, под дуб, под орешник!.. Под черта, под дьявола… Под что угодно, а то жарит!.. А то сверлом раскаленным голову тебе просверлит насквозь огненный глаз, что проткнул голубую перину меж двух пуховых облачков-подушечек!. . . . . . . . .
…В лесу… Фу! Словно веером опахнуло…
Лежишь, и ни до чего тебе дела нет…
Убьет ли Пилсудский Шептицкого в их поединке или Шептицкий Пилсудскому черепную
…Жарит…
— Тпр-р-р!.. Куда, Рябая?! Да куда ж это ты, Рябая? Скажи, а?! Тпр-р-р! Тпр-р-р! Да чтоб ты ж ему сдохла! Тпр-р-р!
В лесу содом… Трещит орешник, летят сухие ветки… Какая-то бешеная лавина мчится лесом к опушке…
И в этом шуме, в этой буре треска и топота, то и дело взрывается зло, встревоженно, со слезами:
— Куда, Манька?
— Куда, Мура?!
— Куда, Рыжая?!
— А подохла б она тебе?!
— Тпр-р-р! Тпр-р-р! Тпр-р-р!
А лавина несется…
Вот выскочила Мура на опушку… Глаза дикие, красные… Вся дрожит… Стала…
Хвост автомобильной шиной…
— Пр-р-р, Мура!
…Что раскаленным железом жигануло!..
Мячиком пляшет на месте, подскакивает, как молодая серна, яростно вскидывает задними ногами, хвост свернулся еще круче…
М-м-му!
И стрелою в яр!..
Берет барьер, как премированный скакун, и катит рожью, просом, огурцами к колодцу…
За ней "колбасой" лупит Кондратов третьяк половый…
Он идет как-то с вывертом. Голова набок, передними ногами загребает так, словно хочет схватить что-то впереди, прижать к себе, стиснуть и переть дальше… У него "м-м-м-у" мужественное, злобное и угрожающее… Хвост обручем…
На миг останавливается перед огорожей-барьером… Вдруг с силой бьет левой задней, и уже только "обруч" его мелькает среди колосьев…
Мура осталась далеко позади…
…Минута… И развернутой колонной вихрем шпарит все стадо…
Молодняк идет шаля, "с коленцами"…
Солидная Чернуха, которая "вот уж восьмую весну все бычков да бычков", трусит в арьергарде, как "комическая старуха" за балетом в веселой оперетке…
…Огорожи нет. Торчат только колья…
И плачет, распрямляясь, рожь, плачет просо, плачут огурцы…
А по лесу, приближаясь к опушке, бежит, спотыкаясь:
— Тпр-р-р! Тпр-р-р! Тпр-р-р!
— Не уберег, охламон?! Не уберег?!
— А что я сделаю, когда они чисто сказились!
— Сказились?! Как на улицу, так на цепи не удержишь, а скот, так в жите?!
— Сами попробуйте! Завернет хвост, да и подался! Что я его, за хвост весь день держать буду?
— И держи! Видишь, что задирает, возьми и "отдери"!
Хлясь! Хлясь! Хлясь!
— Я больше не буду! Ей-бо, не буду!..
А Онисько:
— Вот же нечистая сила! Отрубишь ему хвост —
Положение безвыходное.
1923
Перевод А. и З. Островских.
Мед
— Мед — штука сладкая…
Это старейший у нас пасечник дед Глушко говорит. Сидим на пасеке, трубками попыхиваем, пчелками любуемся…
А они дождем золотым на солнце к летку падают.
И гудят, гудят, гудят…
— Гудёт! Медок несет!
— Хорошая, дедусь, насекомая! Маленькая такая, проворная… А гляди, будет с чем зимой коржи есть!
— Тваринка действительно бедовая! Ишь, как гудёт!.. Да-а-а! Загудел это и я как-то!.. Во, брат, загудел! Думал, амба мне! Конец, думал, старому Глушко!
— А вы чего "загудели"? По-пчелиному, что ли?
— По-пчелиному… Как грохнулся, так думал, что черепков старуха не соберет… А все язык наш поганый! Не удержишься, скажешь, согрешишь, вот оно тебя и кинет!.. С пчелами надо по-хорошему… Божья она тварь и порядок любит…
— А что случилось, дед?
— Случилось… Такое случилось, что по сю пору в три погибели согнувшись хожу… Рой снимал… Только это пообедали, вышел в сад, гляжу, летит… Я колоду, лестницу и жду, где сядет… Сел, видите, вон на тот бересток… Хоть оно и высоконько, а чтоб неудобно — сказать нельзя! Лестница достает, и колоду подставить можно так, что стряхнешь — и все. Мой, думаю, будет! Поставил лестницу, полез… И колоду в самый раз пристроил… Только наладился стряхнуть — оно, бисова тварь, прости господи: дзз! и в самый нос — раз!
Да так больно, как никогда.
Отмахнулся! Только слезы: кап! кап! кап! Чувствую, разносит мой нос! Как на рысаке несет!
Тряхнул еще…
А их штук десять в лоб как ужарят!
— Черти б вас!..
Только это промолвил "черти", как:
Трах!
(А колоду с роем держу!)
Трах! — да как поперло, как поперло, так ей-богу, прости господи, саженей с пять, ноги кверху, головой вниз, летел, что ястреб. А потом, как шваркнуло, я аж крякнул.
Шваркнуло да еще и колоду на голову надело! Они как жиганут меня со всех сторон, еле из колоды выдрался да так драпанул, что к борову в хлев угодил…
Упал и стону!
Выволокла старуха из хлева, насилу опамятовался! Чуть богу душу не отдал. Такого мне меду дали!
Вот как бывает!
"А ты не чертыхайся, ежели с пчелами возжаешься", — говорит старуха.
Оно и правда. Я уже сам приметил: коли на пасеке черта помянул, удирай лучше. Особливо когда за роем лезешь.
Черт, знаете, да еще при трухлявой лестнице, всегда вам такую холеру отмочит…
А мед… мед, что и говорить, штука сладкая.
1923