Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова!
Шрифт:
— Дина, — мама слабо подала голос, но на нее никто не обратил внимания. Мы с потенциальной «свекровью» смотрели друг на друга, как два бойцовых петуха.
Бедная родительница была в шоке от происходящего. Она то краснела, то бледнела, то пыталась посмотреть на меня сердито, но выходило как-то жалко, потому что ей было стыдно и неудобно перед наглой подруженькой.
Я тоже была в шоке, от самой себя, но останавливаться не собиралась.
Юлия Ивановна демонстративно от меня отвернулась:
— Лида, ты разве не
— Не вам учить мою мать, как воспитывать детей, — я зверела все больше.
— Ты вообще молчи, и не лезь туда, где ничего не понимаешь! — от меня снова отмахнулись, как от навязчивого бестолкового комара.
— Чего я, собственно говоря, не понимаю? Расскажите. С радостью послушаю. Поучусь уму разуму, — подперла рукой щеку и уставилась на ее с предельным вниманием, — Что же вы молчите. Поведайте, как надо жить. Мне даже интересно стало.
— Прекрати немедленно, — просипела мама, хватаясь за сердце, в этот раз вполне искренне, — что на тебя нашло? Имей уважение, Юля моя подруга…
— Подруга? — я всплеснула руками, — мам, да разуй ты глаза. Какая это на хрен подруга???
— Дина, как ты выражаешься?
— Как могу! Она сидит с тобой за одним столом, ест то, что ты приготовила, и строит глазки моему отцу, твоему мужу!
Вот я и сказала то, что не давало мне покоя с самого начала вечера.
В гостиной повисла тишина. Жесткая, неприятная, ядовито-ледяная.
Все смотрели только на меня. Стас — как полный придурок, открыв рот, из которого сыпались крошки, мама — побелев словно полотно, с таким ужасом, будто я дьявола призвала, а Юлия Ивановна — с нескрываемой ненавистью.
— Что ты несешь? — прошипела она, как кобра, которой наступили на хвост.
— Я за вами весь вечер наблюдаю. Все эти ваши обезьяньи ужимки, как на ладони, — я кокетливо заморгала глазками, поправила волосики и игриво засмеялась, изображая нашу гостью.
— Так, я не желаю это слушать, — она позеленела от гнева, со звоном швырнула вилку на тарелку, так что ее содержимое разлетелось по сторонам.
— Что ж так нервничать-то? Правда глаза колет?
Все. Меня уже не остановить. Плотину прорвало, и близлежащие города подлежат затоплению. Возможно, завтра я пожалею о своих резких словах, мне будет стыдно, неудобно, и я с трудом смогу дышать из-за неподъемного чувства вины. Но это будет завтра. Сегодня мне хотелось крови и справедливости. Кровавой справедливости!
— По какому поводу бои без правил? — хмуро спросил отец, появившийся на пороге комнаты, держа в руках графин с вишневым компотом.
— Ваша дочь чокнулась! — заверещала Юлия Ивановна, — ересь несет! Вам надо ее сдать в психушку!
— А вы… — я не договорила, потому что раздался звонок в дверь. Ухватилась за него, как за спасительную соломинку и вскочила из-за стола, — я открою!
Ломанулась
К черту все. Мне надо хоть на миг успокоиться, придти в себя, иначе некрасивый скандал запросто перейдет в не менее некрасивые бабские разборки. Я уже на грани, еле держусь, чтобы не вцепиться этой заразе в крендель на голове. Плевать, что она в два раза старше меня, это не дает ей право вести себя по-хамски, отчитывать мою мать, и глазеть на моего отца, капая слюнями на нашу праздничную скатерть!!!
Раздраженно щелкнула замком и распахнула дверь, даже не потрудившись посмотреть в глазок. А зря.
На лестничной площадке стоял Олень и хмуро смотрел на меня.
Раз уж у меня сегодня вечер боевых действий и неприятной правды, то почему бы и с Северным окончательно отношения не выяснить? Смысл молчать и строить из себя гордую? Лучше уж вывалить все, что на душе накопилось. У меня сейчас такой запал полыхает, что всех разнесу, без сожаления.
Едва переборола желание послать начальничка далеко и надолго, и захлопнуть перед носом дверь, вместо этого вышла к нему:
— Ну, здравствуй, Северный!
Глава 15
Я терпеть не могу женские истерики и искренне полагал, что уж кто-кто, а Кулакова им не подвержена.
Ошибся.
За каких-то пятнадцать минут она превратилась из милой девочки в угрюмую мегеру, которая даже смотреть в мою сторону не хотела.
Я попытался с ней поговорить, в итоге нарвался на такой взгляд, что, если бы им можно было убивать — меня бы размазало тонким слоем по всему кабинету.
И что теперь? Я должен сидеть рядом, смотреть на нее преданными глазами? Встать на колени и молить о прощении? Знать бы еще в чем провинился.
Куча звонков, посетителей, суматоха в офисе и градус напряжения в офисе взвился до опасно высокой отметки. Мне надо было решить массу рабочих вопросов, перед тем как уходить на длинные праздничные выходные и не было ни сил, ни времени на то, чтобы угадывать причины столь внезапной перемены настроения. Сама она говорить ничего не собиралась. По работе делала все, но стоило только поинтересоваться в чем проблема, как разворачивалась и молча уходила.
Вот и что мне с этим делать?
Я честно пытался мирно поговорить, найти решение проблемы, если таковая на самом деле была, но неизменно напарывался на холод и отчуждение. Это раздражало. Неужели нельзя по-взрослому все выяснить, без этих игр в «угадай, где ты накосячил». Да еще клиенты наседали, начальство трезвонило по сто раз в час, парни тупили, делая ошибки там, где и старшеклассник справится.
В общим, я сорвался.
В конце рабочего дня подошел к ней, предложил подвезти до дома, а в ответ получил пренебрежительный взгляд и ядовитое «и без тебя справлюсь».