Вовка-центровой 3
Шрифт:
– Да, хотелось бы побыстрее.
– Отлично. Завтра в восемь жду.
– Так как тебе сия фигулька в голову пришла? – оторвал Фомина от воспоминаний плотник с университетским образованием.
– Да, ничего экстраординарного. Увидел, как полку в вагоне к стене пристёгивают.
– Экстраординарного, да ты парень сам хват.
– С точки зрения банальной эрудиции, не каждый локальный индивидуум компетентен отрицать тенденции ортодоксальных эмоций, – вспомнил Челенков прикол из будущего.
– Ортодоксальных значит? Сейчас обижусь, и сам будешь собирать семейное ложе, – дядя Паша загасил сигаретку, подмигнул и вдруг бросил свой суржик
– А ещё так можешь? До шестидесяти лет прожил, а такой заковыки не слыхал. Сильно.
– C точки зрения дедукции, индукции и мозговой продукции вы некомпетентны в этом вопросе, поскольку каждый пессимистически настроенный индивидуум катастрофически модифицирует абстракции реального субъективизма.
– Ты это, Фомин, запиши мне эти два экивока. Вверну, где за кружечкой пива. Завтра, шоб бул в восемь. Собирать начнём.
Событие второе
Люди охотно верят тому, чему желают верить.
Конечно, кровать вещь не просто необходимая, она ещё ведь и символ, что ли. Чего? Уюта? Достатка? Нет, мелко. Это символ дома. Символ того, что в доме живут люди, которые планируют будущее…
Вот, о планах на будущее. Кровать Вовка непременно хотел Наташе Аполлоновой на Восьмое Марта подарить. Успели они с дядей Пашей. Пришлось половину команды с собой брать, на трудовой подвиг сагитировав. Это сейчас шкафы, да и спинки кроватей из бумаги и картона делают. Этот шкаф – трансформер был сделан из дерева и весил за двести кило. Почти два метра высотой и два с половиной шириной, да и в глубину метр без пяти всего сантиметров. И доски не пятимиллиметровые – всё же кровать. Скачут, бывает, на ней. Наездницы. Хотели собрать, потом разобрать и собирать уже в квартире, но то ли на беду, то ли на счастье, Якушин проследил, где это тренер Молодёжки всё время пропадает в подтрибунных помещениях, и выследил, таки. Застукал с поличным. В тот момент, как уже совсем было решили начать разбирать. Шкаф и сам по себе не простой, конечно, не модерн, да сейчас никто и не поймёт. Как Вовка к минимализму главного плотника «Динамо» не склонял, тот упёрся. Или красота или пошёл отсюда. Пришлось согласиться на красоту. Узнал Фомин кучу новых терминов. Вот даже не слышал до этого, а если случайно и слышал, то значения некоторых слов просто не знал. Абака, например. Это такая доска, что по верху шкафа идёт и составляет верхнюю часть капители колонны. А акант – или украшения капителей. Или совсем уж изыск – акротерион. Шишка такая по центру шкафа.
Стоят они с дядей Пашей и вздыхают. Естественно, не на гвозди собирали, а на шурупы, но если разобрать, а потом собрать, то конструкция гораздо более шаткая получится. Опять же на шпунты стенки собраны. Ещё раз вздохнули.
– Фомин, это что такое!? – возник Михаил Иосифович за спиной.
– Шкаф это, тащ майор, – за Фомина ответил плотник.
– Да я вижу, что не скамейка, которую я заказал неделю назад для раздевалки. Или скамейка? – «Динамо» это же милицейская организация, какая там статья об использовании государственного имущества для… Нет, без кодекса не разобраться.
– Ось ваша скамейка. В углу. А цей шкаф Вовка в нерабочее время из купленных им досок делал. – Вовка про доски и не думал, а дядя Паша раз и подсунул Хитрому Михею квитанцию. Вот блин. Всё забывает, в каком времени очутился. Хорошо, что есть такие дяди Паши. Нет, Якушин бы не сдал.
– А ну, Фомин, рассказывай. Я же был у вас в комнате в общежитии, там такой монстр просто не влезет. Да и дверь двухметровую нужно, чтобы его затащить. – Якушин подошёл к шкафу, похлопал по боковым стенкам, проверяя на прочность.
– А это что, – ухватился за ременную петлю.
– Дёрни, деточка, за верёвочку – дверь и откроется, – подбодрил главного тренера дядя Паша.
Хитрый Михей, он человек решительный. Дёрнул.
Так спланировано, и собрано, что почти не нужно усилий для превращения книжной полки в кровать. Пришлось слесаря стадионовского подключать и даже с Московского завода малолитражных автомобилей (МЗМА), товарища одного, для вытачивания четырёх шестерёнок.
– Мать вашу, етить колотить! – Якушин отскочил, когда от лёгкого рывка стенка шкафа начала опускаться и прямо на глазах превратилась в кровать. – Да ты, Фомин, охренел в качель. Это што?
– Михаил Иосифович, вы же знаете, что у генерала Аполлонова всю мебель МВД из квартиры вывез. Там его дочерям даже спать негде. Вот я решил на Восьмое Марта старшей подарить. Всё сделано своими руками. – Теперь уже радостно квитанцию в нос сунул и охренел, краем глаза цифру, заплаченную Краморенко Павлом Савельичем, увидев. И ведь молчал. Чудны дела твои господи.
– Жених, блин. И как вы это собираетесь переть чрез половину Москвы? – Якушин снова потянул за верёвочку, теперь вверх. Хлоп и снова книжный шкаф стоит, – Вещь! Ты Фомин, где идеи-то берёшь, то форма, то шкаф. Стоп. Обещал, что-то про бутсы или путаю? – махом про шкаф забыл.
Дядя Паша не дал.
– Разберётся с бутсами хлопец. Ты, Мишутко, лучше народ бы собрал, помог парню до дома невесты мебель довезти и поднять там, в подъезде, до квартиры. На каком этаже зазноба живёт? – уже к красному, как флаг революции, Вовке обернулся.
– На третьем. Не будем тогда разбирать? – Обрадовался Вовка.
– Сколько же он весит? – Якушин попробовал приподнять шкаф за одну сторону, – Основательно, растудыт твою налево. За две сотни, наверное.
Организовал главный тренер и машину и половину команды в качестве грузчиков привлёк.
Мама Тоня разорилась, каждому из великих спортсменов рюмочку поднося. Фомина же усадила на стул в кабинете у генерала и потребовала квитанции. Нет, потом по вихрам прошлась и обнимашки изобразила, но после квитанций.
– Вова, это очень дорого! Откуда у тебя такие деньги?
– Ну, мне же за изобретения выплатили деньги, – нужно будет снять с книжки и отдать дяде Паше.
– Ох, и забыла. Представляю, сейчас Наташа придёт, обрадуется. Прямо царский подарок. Стой, а где ты такую штуку подглядел?
– Так в поезде же полки складываются.
– В поезде? Ой, вон и Наташа пришла!
Событие третье
Солнце светит всем.
Живи как можешь, раз нельзя как хочется.
Наташа обрадовалась? Наташа пришла смурная. Наташа села на стул в прихожей и на все вопросы, что случилось от матери и Фомина, только сопли на кулак наматывала. На самом деле – сидела и носом шмыгала.