Вовка-центровой 6
Шрифт:
– Фомин, я же думал, что тебя к нам из коммунистического завтра прислали, так ты на наших пацанов не похож. Ошибся. Ты американский шпион!
– Меня сам Абакумов… с Власиком проверяли.
– Не поспоришь. А всё одно ты странный комсомолец. Мне бы такое в голову просто не пришло. А я сам знаешь, где работал, и как раз меня там жуком обзывали. А я блоха рядом с тобой. Ты просто жук-олень.
Уходя утром из квартиры второго мая, Фомин тяжело вздохнул. Разрушать не строить. Тут и действительно на неделю работы с этой побелкой стен. Известь на мел не ложилась. Пришлось отдирать штукатурку и штукатурить заново.
Самое плохое
Событие шестое
Сегодня сорок минут провёл на беговой дорожке, возможно завтра попробую её включить.
Телевизионщики прибыли на стадион Динамо чуть ли не раньше Фомина, а он к восьми часам приехал. Матчи матчами, съёмки съёмками, а утреннюю тренировку Молодёжки никто не отменял. Матч исторический назначен на четыре часа вечера, а, значит, второй тренировки не будет, так что утреннюю Челенков решил провести серьёзную, до потери пульса, чтобы народ не расслаблялся.
Прибыл, а на стадионе уже дым коромыслом. Синявского, который должен вести телевизионный репортаж среди этих товарищей не оказалось. Это были техники, электрики, распорядители всякие с осветителями и прочие подсобные рабочие. Руководил новаторами суетливый мужик в берете на лысой почти голове. Берет такой чёрный чегеваровский. Почему лысый, в смысле, как Вовка определил, что лысый, а просто этот чегеваровец через каждую минуту его снимал и пот с лица вытирал, потом бил о ногу и снова надевал. Вот в эти минуты лысина и поблёскивала в лучах восходящего солнца.
Камеры было две. Одну телевизионщики решили поставить на гаревой дорожке почти по центру поля, а вторую недалеко от одних из ворот. И тут началось. Оказалось, что эти идиото-патентато, ну электрики на стадионе Динамо не подвели электричество ни к гаревой дорожке, ни к воротам. Дебилы конченные. Начали служители неизвестной в Греции музы раскручивать привезённые с собой кабеля и цеплять к проводам, что вели к прожекторам на углах стадиона. Проделывали прибывшие на Динамо кудесники голубых экранов это громко самовыражаясь и с предпочтением не совсем нормативной лексики. Естественно, длины кабелей не хватило. А у идиото-патентато одни сплошные обрывки, и нет стометровых кабелей. Начали скручивать из кусков, под мат и заламывание рук главного у киношников. Берет лоск потерял быстро, как и форму.
И тут приехала на стадион конкурирующая контора. Съёмки фильма про футбольные финты подходили к концу, осталось снять несколько эпизодов на самом стадионе, и игру Динамо с какой-нибудь командой, где Фомин должен продемонстрировать свои финты в деле – в игре. Если честно, то Вовку выбор матча смущал. Финты против костоломов – защитников из ЦДКА – это квест. Можно из него целым и не выбраться. Ноги оставить на поле. Кроме того – это же, как ни крути, лучшие защитники страны, и «обмануть» их в разы сложнее, чем какую ни то команду из Прибалтики.
– Может следующую игру снимите? – подошёл забоявшийся Вовка к режиссёру.
– Не ищи, Фомин, лёгких путей в жизни. Народ у нас грамотный и поймёт, что ты против слабаков свои финты крутишь. А ты вот против настоящих мастеров изобрази. Другой эффект. Согласен? –
– А если не получится? – не то, чтобы Вовка в себя и своё мастерство не верил, просто хотел финт изобразить красиво, а тут против монстров играть, получится ли?
– Не получится, снимем следующую игру. И вера моя в тебя упадёт, – пригрозил ему режиссёр и пошёл ругаться с телевизионщиками. Место, которое он присмотрел у ворот, эти новаторы хреновы заняли.
Вовка вместо того, чтобы пацанов гонять, сам загонялся. Вместо пацанов стал «тренировать» себя, стараясь в спарринге со своими ребятами отработать «перед смертью» ещё раз все пять финтов. И тут оказалось, что Альберт Гендельштейн, который решился снять этот фильм, хотя был документалистом, а не гуру игрового кино, в тайне от Фомина настроил камеру и стал снимать, как Вовка отрабатывает финт «бабочка».
– Володя, ты ещё раз повтори! – выбежал зять Утёсова на совсем ещё не зелёный газон и дёрнул Фомина за рукав футболки.
– Я же отрабатываю только.
– Вот и отрабатывай. Будет из чего выбирать. Жаль трибуны пустые. И эти халтурщики в кадр, как специально, залазят.
На этом тренировка и закончилась почти. Молодёжь динамовская разбилась на группки и стала на радость режиссера отрабатывать финты. Вовка только через час, когда ноги стали отваливаться, понял, что и он идиот, как и электрики стадионовские. Патентованный. Ему вечером играть в тяжелейшем матче, а он столько сил угробил. Плюнул на просьбу режиссера, повторить ещё раз «русскую мельницу» с этим высоким голубоглазым пареньком, очень фотогеничным, и чуть не бегом бросился в раздевалку мыться. Нужно было к четырём часам восстановиться. А ещё поесть надо. А ещё… Блин, когда этот день закончится?!
А суета сует и день суетливый только начинался.
Глава 3
Событие седьмое
Не занимаюсь спортом потому что мое тело совершенно!.. Совершенно не готово для занятий спортом.
Не каждый раз такое бывает перед матчем. Решили где-то там на самом верху устроить народу настоящий праздник. И самое интересное, что это именно так и выглядело. Нет. Это именно праздником и было. Не известно, подсмотрели организаторы действо на олимпийских играх или сами додумались… А может, наоборот, увидев этот телевизионный репортаж олимпийские чиновники решили собезьянничать, но Челенкову происходящее на стадионе больше всего наполнило открытие Олимпиады в Москве в 1980 году.
Началось с того, что из динамиков грянул гимн СССР и два капитана команд, от динамовцев – чемпион Москвы 1948 года Груздев, а от ЦДКА – Алексей Гринин вместе стали поднимать флаг СССР на флагштоке над стадионом. А потом, точно, как на олимпийских играх, футболисты московских футбольных команд с флагами своих обществ, ведомые капитанами и тренерами совершили круг по гаревой дорожке стадиона в Петровском парке. И всё это под марши и спортивные песни, несущиеся из динамиков по углам стадиона установленных, и под приветственные крики Синявского из комментаторской будки.