Вовка и водка (или дети подземелья)
Шрифт:
Вовке можно сказать повезло. Один генерал, знавший Рухлова ещё по Афгану, используя свои генеральские связи, устроил офицера работать в районный военкомат. Работа спокойная и непыльная, сиди бумажки перебирай с восьми до пяти, и денежка какая-никакая капает. Немного, но существовать можно.
Только не по нутру это было боевому офицеру. Это всё равно что волка на цепь посадить и заставить дом охранять. Охранять он, конечно, будет, и получше любого пса, только скоро от тоски подохнет. Ему воля нужна, борьба, риск, свежий ветер, а тут цепь.
Стал
Приходил вечером домой крепко "под мухой", съедал приготовленный женой ужин, смотрел по телеку новости, матерился про себя и ложился спать. Буйным он не был, на все упрёки жены обычно отмалчивался, да и вообще стал мало разговаривать, больше молчал.
Когда родилась Верочка, с выпивкой подзавязал, терпел. Снова "причащаться" стал только в дни рождения да праздники. По выходным фуры на "бакалейке" разгружал, вагоны на станции, денег постоянно не хватало.
Наденька тоже кроме основной работы за любые подработки хваталась, не гнушалась ничем: и полы в местной администрации мыла, и дворника подменяла. Тяжело было, но жизнь вроде начала налаживаться. Муж почти не пьёт, снова шутить начал, с ребёнком помогает. Так продолжалось почти десять лет. И в стране потихоньку стало что-то меняться, как говорится живи да радуйся.
Но оказалось, что радоваться рано. Районный военкомат тоже закрыли, решили, что хватит одного областного, всё равно призывников в разы меньше стало. Кого родители от Армии откупали, кто-то сам всеми правдами и неправдами "косил". Служить стало не почётно как раньше, а тяжело и плохо.
Так Вовка снова оказался на улице и снова запил. На этот раз глухо и страшно, по-чёрному.
Часть2
Надя плакала, закрыв ладонями лицо. Худенькие плечи вздрагивали в такт рвущимся из самой глубины души рыданий. Вся она сейчас напоминала маленького обиженного ребёнка, с которым взрослые незаслуженно обошлись зло и жестоко.
Владимир смотрел на жену, сгорал от жгучего стыда, и не знал куда деваться от сдавившей сердце жалости. Он ведь любит её, очень любит, когда и как он позволил водке одержать верх? Как он пропустил этот момент?
Как он, боевой офицер, позволил этой заразе распоряжаться его жизнью? Как случилось что она подчинила его себе, диктует ему свои законы и правила? Вернее, правило у неё одно, и он уже почти два года ему подчиняется. Каждый день напивается до глухого безразличия ко всему, не думая, что будет дальше.
Раньше, когда сам не пил, он удивлялся тому, как эти алкаши, которые теперь стали его друзьями, умудряются каждый день напиваться. Не работают, денег взять негде, в долг уже никто не даёт, это всё равно что выбросить, не вернут никогда. Тем не менее напиваются
Теперь он сам с утра до вечера проводил на "пятаке" и сам каждый вечер напивался. Странное дело, но выпивка находилась всегда, как говорится "свинья грязи найдёт".
Те, кто моложе и сильнее нанимались вскопать какой-нибудь бабушке огород, напилить дров, другие тащили из дома всё что можно продать или сменять на водку. Третьи просто попрошайничали. Односельчане костерили пьяниц на чём свет стоит, но некоторые давали.
Когда кому-то удавалось раздобыть выпивку, он шёл на "пятак" и делился с другими, взаимовыручка в действии так сказать. Те, кто выпивал втихаря от других и делиться не хотел, из общества изгонялись как только их на этом ловили.
*******
– Ну что ты Надь, перестань. – каждое утро раскаивался Владимир. – Завяжу я, вот увидишь, правда завяжу, самому надоело. У тебя на пиво нет?
– Какое пиво Володя? прорвало жену. – Я не знаю, чем вас завтра кормить, везде зарплату задерживают. На трёх работах горбачусь, а толку. Дадут немного, и всё завтраками кормят, устала я Вова, не могу больше так.
– Уйдём мы с Верочкой от тебя, ты тоже каждый день бросить обещаешь, только и слышу: завтра, завтра. Жизнь проходит Вова. То из командировок твоих ждала, даже обрадовалась сначала, когда перестал воевать, думала заживём, всегда вместе, рядом теперь.
– Ну закрыли военкомат, можно же что-то другое найти. Тебе Олег Андреевич предлагал в военном училище преподавать, почему отказался, чем не работа?
– Ну не моё это Надь, у доски стоять, учить кого-то. Не смогу я, не получится у меня, лучше грузчиком куда-нибудь устроюсь, завяжу я, точно завяжу.
– Бросай пить Вова, Христом Богом тебя прошу бросай! Ты сможешь, ты сильный, ну нельзя больше так. То и дело в драку какую ввяжешься, а если не дай бог не рассчитаешь? Ведь дождёшься, или посадят или убьют. Ткнут сзади ножом, как один твой собутыльник хотел, и всё.
– Сломал ты ему руку, так он скоро из больницы выйдет, мстить начнёт. Люди говорят при всех орал что тебя зарежет. В следующий раз может и получиться у него, будешь пьяный и не успеешь среагировать.
– Я Надя успею, учили меня успевать, это уже на автомате всё. Пойду в военкомат областной, контракт подпишу. Точек всяких на планете много. Сейчас на медкомиссии не так придираются, как раньше, всем до лампочки стало, хочешь воевать – иди воюй. Контрактникам говорят сейчас хорошо платят.
– Какой военкомат? Какой контракт? Ты по ночам от боли орёшь, стонешь. Не навоевался ещё? Ты главное пить бросай, а работу найдёшь, – Надя немного успокоилась. – Ладно, иди в душ, завтрак разогрею, мне сегодня не с утра.
Вовка тоже успокаивался. Уф, вроде опять пронесло, Надя она отходчивая. Взгляд упал на гири и гантели, стоявшие в закутке за шкафом. Когда-то он каждое утро начинал с зарядки, таскал железо, потом пробежка, старался держать себя в форме. Теперь гири и гантели за ненадобностью пылились в углу.