Вовка - сын командира, или необыкновенные приключения в тылу врага
Шрифт:
— То–то, смотри у меня! — Вовка сунул шоколад в карман. — Ну, я пошел. Отнесу им еду.
После ухода Вовки Санька и Тина некоторое время молчали. Солнце стояло низко, и лес казался притихшим.
Тинка сидела, поджав ноги, смотрела в глубь леса и думала о доме, о мамке, о бабушке и маленьком братишке. Ей вдруг показалось, что все происходящее только снится ей. Стало грустно–грустно, и слезы навернулись на глаза. Она отвернулась, чтобы Санька не видел их.
— Пойду за водой, — сказала она глухим
— И мне принеси.
— Ладно.
Тина взяла ведро и медленно пошла в ту сторону, где были окопы и стояла пушка. Там, неподалеку от дороги, в лощинке, бил родничок,
Санька некоторое время смотрел ей вслед. Он вспомнил, как Тинка не раз с восхищением смотрела на Вовку. А Саньку она почти не замечала. В ее присутствии Санька чувствовал себя странно. Говорил и поступал совсем не так, как следовало бы. А ему очень хотелось проявить храбрость, совершить какой–нибудь героический поступок.
Санька еще немного полежал, вздохнул, достал из кармана фашистский пистолет. Рассматривая его, он подумал, что Тинке следовало бы помочь нести ведро с водой. Вояка! Санька вскочил и поспешил вслед за девочкой.
Тина уже подходила к лощине, где тихо журчал ручеек, как вдруг услышала немецкую речь.
Около разбитой легковой машины суетились немцы.
Ведро выскользнуло у нее из рук. «Фашисты! Пропали мы! — мелькнуло у нее в голове. — Надо спасаться!»
Сердце бешено колотилось в груди. Она спешила. А как же ребята? Надо предупредить их. Но как? Она остановилась. Закричать? Но услышат немцы.
Валентина побежала в глубь леса. Увидев Саньку, который удивленно смотрел на нее из–за толстой сосны, Валентина закричала сиплым, сдавленным голосом:
— Немцы! Спасайся!
Санька от неожиданности присел. Глотнув слюну, он шепотом выдохнул:
— А как же Вовка и Михась?
— Надо предупредить… Бежим! — Тинка вырвалась вперед. — Скорей!
Санька торопливо достал пистолет и выстрелил вверх.
И тут же со стороны полуострова раздались автоматные очереди, послышались выкрики.
— Туда нельзя! — Валентина повернула вправо. — Айда в болото. Я знаю одно место, там спрячемся.
— Их же поймают…
— Не бойся, на Заячий хвост не пройдут.
Санька еле поспевал за ней.
Вовка уже приближался к Заячьему хвосту, когда оттуда донесся глухой крик. Вовка узнал голос Михася. Вслед за ним раздался всплеск, словно что–то тяжелое упало в воду.
Недоброе предчувствие охватило его. Сорвав с плеча автомат, Вовка побежал к полуострову.
Одиночный выстрел, словно удар грома, прогремел над лесом. Вовка на секунду задержался. В это время рядом, в лесу загремели автоматные очереди.
— Немцы!
У Вовки похолодела спина. Он замешкался. Что делать? Куда бежать? Назад, к Саньке и Тине? Или вперед, к Михасю?
Михасю
Путь к Заячьему хвосту показался ему страшно длинным. За спиной грохотали выстрелы. Вовка, не думая об опасности, бежал по липкой болотной жиже, а мысли его неслись еще быстрее. Как там Михась? И Тинка с Санькой? Что с ними? Как быть с генералом?
Уберечь генерала, сохранить живым и доставить в штаб Красной Армии — этот план, Вовка понимал, им теперь осуществить не удастся. Оставалось лишь одно. Фашиста необходимо уничтожить…
Наконец Вовка выбрался на сухое место и бросился туда, где оставил Михася и пленного.
— Михась! Михась!
В ответ ни звука. Кругом пусто. Вовка осмотрелся. Может, ошибся? Нет, не ошибся. Вот примятая трава, где лежал генерал. Вот куст, где сидел Михась. Где же они?
— Михась! Михась!
Вдруг со стороны болота раздался крик, полный ужаса и безнадежности. Лесное эхо, повторявшее стрельбу, разнесло и этот вопль.
— А–а–а!..
Потом послышались крики на немецком языке. В них звучали мольба и отчаяние. Вовка кинулся к болоту.
Метрах в пятидесяти от Заячьего хвоста в липкой трясине тонул генерал. Он старался выбраться. Но трясина неумолимо засасывала его.
— Ну, гад, получай! — Вовка вскинул автомат.
Но тут вспомнил слова Валентины: «Из трясины не выбраться…» — и опустил оружие.
— Подыхай так… Фашист проклятый!
Вовка отвернулся и оторопел. Он увидел Михася. Тот, неестественно подвернув руку под себя, лежал вниз лицом.
— Михась! — Вовка наклонился над ним.
На голове Михася сквозь волосы проступала кровь. Вовка осторожно перевернул его, расстегнул рубаху, прислонился ухом к груди. Сердце работало, как часы, ровно, спокойно.
Вовка разорвал рубаху, перевязал голову Михася.
Михась открыл глаза и виновато прошептал:
— Хотел сапоги снять… Распутал ноги, а он меня каблуком…
Вовка посадил товарища, взял его за левую руку, перекинул себе через шею и, подхватив под мышки другой рукой, приподнял.
— Потерпи, друг, потерпи. Сейчас выберемся.
Выстрелы неожиданно прекратились. Лишь из трясины доносились леденящие душу вопли генерала, треск ломаемых веток, резкие выкрики команд. «Нашли, — подумал Вовка, — хотят спасать». Вдруг к воплям генерала прибавились еще два крика. Видимо, это были смельчаки, которые, пытаясь спасти генерала, сами очутились в трясине…
Вовка усмехнулся: «Близок локоть, да не укусишь, — подумал он. — Ну, кто следующий?» До Вовкиного слуха донеслись ругань, угрозы. Немецкий офицер пытался заставить солдат, но охотников лезть в трясину не нашлось.