Вой оборотня
Шрифт:
– А почему идешь в противоположную сторону? Струсил?
– Не струсил, а просто заблудился…
– Как можно заблудиться в лесу? – Взгляд ее стал подозрительным. – Это же не город, чтобы в нем плутать…
– Что ты говоришь?! – Я даже растерялся, не зная, что сказать. – Я уже с жизнью простился, куда ни пойду – везде одно и то же. В городе-то как раз не заблудишься, там все разное, дома, трактиры, улицы, площади…
– Да… – Крина вдруг рассмеялась и поцеловала меня, правда, в щеку. – Все время забываю, что ты не из нашего племени. В лесу надо ориентироваться
– Как раз тем, чего у меня нет…
– Ладно, будем считать, что ты заработал себе прощение. – Я снова потянулся к ней, но получил толчок в грудь. – Э… нет! Сначала нам нужно выполнить одно очень важное дело.
– И какое же?
– Забыл? – Крина посмотрела на меня с изумлением. – Открыть дверь в чужой мир!
– А… разве это важно? – Мои руки сами тянулись к ней, особенно к некоторым выпуклым местам, и соответственно получили довольно болезненный удар. – Ты для меня намного важнее и приятнее любого дела!
– Сначала храм, потом все остальное. И ты, кажется, забыл, кто я? Между нами не может быть ничего прочного, мы с тобой принадлежим к разным родам. То, что было, всего лишь мой каприз, и он закончился. – Наверно, она заметила, как я помрачнел, потому что чуть смягчила концовку своей речи. – Но если будешь вести себя хорошо, то еще что-нибудь, может, и будет….
– Не надо со мной играть. – Я отвернулся. – Не стоит. И обманывать тоже. Не маленький мальчик и вполне понимаю, кто ты и кто я. Ты – герцогиня, а я простой смертный.
– Не в этом дело. Ты – человек, а я оборотень. Дети от такого брака рождаются очень редко, и всегда непонятно, кем они станут.
– А мне плевать!
У меня слезы навернулись на глаза, все вокруг потеряло резкость, поплыло как-то, размазалось. Даже до этого не понимал, как она меня зацепила. Действительно, что может быть между нами общего? Мы принадлежим к разным общественным кругам и расам, она проживет лет триста, а то и больше, я всего через сорок стану глубоким стариком. Она будет убегать по ночам в полнолуние, чтобы поохотиться на зверей или людей, ей без крови и охоты не жизнь. А я буду сидеть у окна и ждать, вздрагивая от каждого шума, в страхе, что ее подстрелит какой-нибудь охотник на оборотней. Она права но что же сердцу-то так больно?!
– Ты не понимаешь…
– Да знаю! – Я раздраженно махнул рукой. – Ты права во всем, но как только подумаю, что тебя не будет в моей жизни, то сразу теряется ее смысл. Не хочется мне жить без тебя…
– Правда?! – Столько изумления было в ее голосе, что мне стало трудно дышать, я снова отвернулся. – Что же это такое с нами творится?
– Творится? С нами?
– А ты думаешь, почему я здесь? Мне что, некого было послать за тобой?
Отвечать я не стал, просто сбросил куртку и потянул ее на траву, Крина больше не сопротивлялась, только все время шептала:
– Мы сошли с ума, нам такое не простят… ни твои, ни мои…
Когда страсть наконец улеглась и мы просто лежали, подставляя свои обнаженные тела лучам солнца, я спросил:
– А что не простят?
– Любви. – Крина нежно меня поцеловала
– Мы никому не скажем, – усмехнулся я, настроение у меня сразу поднялось, приворожила она меня, что ли? Только непохоже, она и сама со своими чувствами борется. – Будешь всем рассказывать, что я – твоя новая игрушка. Не может же это длиться вечность? Когда-нибудь пройдет…
– Всякое бывает. В нашей библиотеке записана одна история о таких влюбленных, она плохо кончилась, они умерли…
– А такие истории всегда плохо кончаются. – Я встал и начал одеваться. – Поэтому в мире никто никого не любит, и мы не будем, когда сможем.
– А вдруг не сможем? Если так и будем любить друг друга вечно?
– Тогда все закончится печально. – Я поднял ее и поцеловал. – Только нельзя ничего пока изменить, значит, нужно ждать, когда это само пройдет.
– Любовь – самая настоящая беда, но мне нравится. – Крина задумчиво посмотрела на меня. – Только сейчас начала понимать, какая же это глупость. Ты некрасивый, неумный и неловкий, одно слово – пища. Надеюсь, это ненадолго? Слушай, а может, ты меня приворожил?
– Сам тебя об этом хотел спросить, у меня-то точно времени не было к ворожеям ходить, я в это время задание жрецов исполнял.
– Я бы магию почувствовала сразу. – Девушка посмотрела на балахон, потом снова решительно запихнула его в мешок. – Так что ты не мог, а я не такая дура, чтобы привязывать к себе пищу. Получается, это естественное чувство, и это значит, что от него так просто не избавишься.
– Почему? Сходим в городе к шептунье, пошепчет на ушко, и все!
– Нам ни одна колдунья не поможет…
– Почему?
– А сам хоть раз подумать можешь? – Девушка проверила лямки, потом поставила мешок на землю так, чтобы его можно было надеть на четвереньках, для этого у нее на мешке оказались особые приспособления. А мне на нее смотреть было одно удовольствие: голая девушка, да еще желанная, – может ли быть зрелище приятнее? – Навеять такие чувства способны только боги, и какая ведьма по силе с ними сравнится?
– Я таких не знаю…
– Я тоже. – Крина улыбнулась. – Отворачивайся, иначе увидишь, как твоя возлюбленная превратится в дикого зверя.
– Волчицей ты мне тоже нравишься, но всегда страшно, что ты меня съешь.
– А что? Мысль хорошая, съем тебя, и все чувства окажутся у меня внутри. – Она встала на четвереньки и завертелась. – Ладно, нам пора идти.
– Есть хочу, в желудке бурчит, – недовольно проговорил я. – У меня со вчерашнего дня ни крошки во рту не было.
Но меня никто не слушал, кожа Крины потемнела, ее покрыли жесткие, серые волосы. Тело стало вытягиваться, появился хвост – и вот вместо моей любимой на траве стояла волчица и смотрела на меня желтыми пронзительными глазами. Недовольно фыркнув, подлезла под свой мешок, и он оказался на ней. Это было исполнено так ловко, что чувствовалось – подобное проделывалось множество раз. Волчица сердито тявкнула на меня.