Вой
Шрифт:
— Как же я это пропустил?
— Не вини себя. Я тоже упустила. Теперь уж чего…
— Только дожидаться наших, — я вложил в это понятие нотку неопределенности.
— А вот и они, — кивнула в небо Мария.
Над нами с ревом пронеслись два тяжелых транспортных «Сикорских».
— Но это пока не по нашу душу.
— Подождем, — согласно кивнула она.
— Ага. — согласился я.
… — Итак, заказчика вы упустили, — волхв покачал головой. — Вместе с потенциальными источниками
Мы сидели в гостиной у Радомира, теперь уже вместе с Марией. Разбор полетов вышел на новый уровень.
— Насчет «вы» я бы поспорил. Неужели других для опытов не хватило? — спросил я. — Должен же кто-то был остаться в живых?
— Осталось, — поморщился волхв. — Восемь рядовых шавок. А уничтожили всего вы двадцать три, в том числе пять щенков.
— Ну, детоубийцей я себя не чувствую, это вина тех, кто их послал. И что, ничего у оставшихся не выяснили?
— Не совсем, только по мелочи. О заказчике — нет. Об этом знал только главный, вожак стаи. Тот самый, который себя прикончил из-за вашего раздолбайства.
— Как же вы пропустили такое гнездо? А говорили, у вас все такие на учете… — я обозлился на волхва из-за его подколок.
— Выяснилось, что не все, — вздохнул он. — Жили в глухомани, не светились, большая довольно деревня. Была.
— В смысле была?
— Да нет больше той деревни. ОКЖ выполнило свою работу. И оборотней больше нет.
— Неужели всех? — спросила Мария.
— Да. Сначала штурмовка с вертолетов с отстрелом всего двигавшегося и уничтожением домов, а потом десант добил выживших.
— Не слишком ли круто? — покачал я головой. Хотя, зная Белую Вервь…
— Бешеных собак пристреливают. Особенно тех, кто имеет наглость пойти против власти. Ладно, в принципе это не ваше дело.
— А наше какое?
— Тут разворачиваются дела посерьезнее. Рядом с их деревней жила ведьма…
— Опять в прошедшем времени?
— Сильная черная ведьма, — словно бы не заметил моей реплики Радомир. — Естественно, без боя она не сдалась, но крови попортила Особому Отделу много. И жертв среди спецназа хватило, семеро двухсотых и двенадцать трехсотых.
— Даже боевые колдуны не помогли?
— Не тот уровень, — скривился дед. — Очень сильная.
То-то, подумал я, это вам не собачек отстреливать с вертолетов.
— И нечего ухмыляться, — сказал он. — Я бы на тебя посмотрел в боевой обстановке.
Я аж осклабился. Просмотр вышел бы захватывающий, здесь он прав. Радомир аж крякнул от моего оскала и споткнулся на слове.
— В общем, покушение на нас вскрыло много чего интересного, так?
— Так, — признался волхв.
— Мне вот только одно интересно. Перед тем как сдохнуть, псина сказала мне, что меня хорошо знают черные. Откуда пошла информация?
— Откуда угодно. Но скорее всего от заказчика покушения на Марию.
— Мотив которого вы так и не выяснили, —
— Он может быть любым. От ликвидации потенциальной угрозы с ее стороны до задетого самолюбия Чернобога. Все-таки она смогла изгнать его из аватары. С одной стороны то, что тебя знают — хорошо, с другой — плохо.
Вот только не надо мне цитировать Маяковского — кстати, а в этом мире он есть? Что такое «хорошо» и что такое «плохо» знает каждый — если выпил хорошо, значит утром плохо, ну и наоборот.
— Чем хорошо? Теперь я становлюсь пугалом для всех черных. И каждая нежить, встретившись со мной, решит испробовать свои дамские силы чтобы попробовать, справится он со мной или нет. Или наоборот, будет бежать, как от ладана, что может помешать дальнейшей жизни, — я специально не сказал «работе», потому что волхв может слишком много подумать хорошего на мой счет.
Фигвам, самый известный шалаш в мире. Чертежи могу ему нарисовать с подробными пояснениями, в какой стороне находится нафиг.
— Возможен и третий вариант, — сказал он. — Если заказчик дал четкое пояснение по поводу тебя, что трогать тебя нельзя.
Ага. Типа «Не трогай Джавдета, он мой!».
— Что, в общем-то и подтверждают события, — продолжил волхв.
— Пока события подтверждают только его дурь. Так топорно пытаться меня принудить к сотрудничеству…
— А по-другому он не может. Он не знает, как к тебе подступиться. Максимум, что может — нагадить тебе так, как пытался Доброславский. Сказать отцу и брату, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Посеять вражду в семье так, чтобы у тебя не было вообще никакой точки опоры в жизни. Ни семьи, ни друзей, ни нас… И тогда прийти спасителем и благодетелем.
— Ну с этим он опоздал, — я неопределенно кивнул в пространство. — У меня они уже есть.
— Пока есть, — кивнул волхв. — Но возможны такие провокации, после которых абсолютно все отвернутся от тебя. Выставить тебя каким-нибудь чудовищем. И, кстати, можно на этом сыграть. Использовать его провокацию как повод поближе подпустить его к тебе.
— Как в тренировочном лагере с зомби-лайт?
— Примерно, — кивнул Радомир. — Только намного более сложнее и изощреннее. Что-нибудь такое, чего нельзя простить другим и что, хуже всего, нельзя простить даже себе. Так что жди.
— Спасибо, утешили, — поежился я. — Как-то не хочется стать изгоем.
— Знай только одно — что бы ты не сделал, мы всегда на твоей стороне, что бы волхвы не заявляли публично.
— Я тоже, — сказала Мария. — Я тебя больше не брошу.
— Даже если я буду творить ужасные вещи, находясь вне закона?
— На все то, что ты натворишь под прикрытием, прощение будет. По крайней мере, юридическое.
— Меня как-то больше интересует моральное. Вдруг…
— Я тебя и за это прощу, — сказала Мария.