Вояж
Шрифт:
– Что я могу сделать, чтобы вам помочь? – спросил Билл.
Мэдди вздрагивала от рыданий у него на груди. Никогда в жизни она не могла так довериться никому, даже родному отцу.
– Мой муж вытворяет все то, что перечисляла сегодня эта женщина. Один человек сказал мне буквально то же самое пару дней назад. Раньше я была слепой. Когда она заговорила об этом, до меня наконец дошло. Последние семь лет муж упорно изолировал меня от людей, он был со мной жесток, а я считала его героем: как же, он ведь меня не колотит! – Она откинулась в кресле и в ужасе уставилась на
– Вы уверены?
– Совершенно уверена. – Теперь Мэдди понимала, что без сексуального насилия тоже не обходилось. Грубость Джека не была случайностью, вызванной приливом страсти: это осознанное унижение и контроль. Так он годами причинял жене допустимую боль. Почему она не задумалась об этом раньше?
– Я не смогу описать вам всего, что он со мной выделывает. Кажется, уже все испробовал… – Мэдди глядела на Билла, губы ее дрожали. – Как мне теперь быть? Он говорит, что без него я – ничто. Иногда обзывает меня нищей белой швалью и говорит, что, не будь его, мое место было бы в грязном трейлере.
Именно такую ситуацию описывала только что Юджиния Флауэрс. Биллу оставалось только изумленно таращить глаза.
– Он, наверное, шутит? Вы – самое громкое имя в телеиндустрии страны. Вас возьмут на работу где угодно. У вас есть единственный способ снова увидеть трейлер – купить его.
Билл ее рассмешил. Отсмеявшись, Мэдди долго смотрела в окно. У нее было чувство, что ее дом сгорел и ей теперь негде жить. Страшно было подумать о возвращении к Джеку, снова увидеть его после того, как она трезво разглядела все то, что он натворил. Но поверить в реальность происходящего по-прежнему нелегко. Мэдди уговаривала себя, что все получилось против его воли, что она ошибается…
– Я не знаю, что делать, – сказала она тихо. – Что я ему скажу? Мне хочется одного: спросить его, почему он так поступает.
– Возможно, он просто не умеет по-другому, – проговорил Билл задумчиво. – Хотя это его совершенно не оправдывает. Как я могу вам помочь? – Он очень хотел оказаться ей полезным, но был растерян не меньше ее.
– Я должна обдумать свои дальнейшие действия, – после паузы решительно произнесла Мэдди. Билл повернул ключ в замке зажигания и повернулся к ней.
– Может, заедем куда-нибудь и выпьем по чашечке кофе? – Ничего другого, чтобы ее успокоить, он не придумал.
– С удовольствием.
Билл вел себя очень по-дружески, и она была благодарна ему за это. Она чувствовала его тепло и искренность, с ним ей ничего не угрожало. В его объятиях возникло ощущение безопасности. Инстинкт подсказывал, что в отличие от Джека этот человек никогда не причинит ей вреда. С Джеком всегда приходилось быть настороже, он говорил ей обидные вещи, заставлял чувствовать свою зависимость от него. Билл Александер, наоборот, вел себя так, словно считал большой удачей шанс помочь ей. Мэдди догадывалась, что может быть с ним откровенной, и не ошиблась.
Они подъехали к маленькому кафе. Садясь за угловой столик, она еще была очень бледна. Билл заказал чай, Мэдди – капучино.
– Простите меня, –
– Возможно, она именно к этому и стремилась. Ее выступление – это судьба. Что вы теперь предпримете, Мэдди? Нельзя продолжать жить с человеком, который с вами жесток. Слышали, что сказала доктор? Это все равно что позволять приставлять к вашему лбу дуло пистолета. Возможно, вы еще не вполне это сознаете, но вам грозит серьезная опасность.
– Я, кажется, начинаю прозревать. Но не могу же просто так взять и уйти!
– Почему нет?
Как легко у него все получается! Ей необходимо уйти от Джека, чтобы он больше не причинял ей боли. Ему это было ясно как божий день. Ему – но не Мэдди.
– Всем, чем я стала, что у меня есть, я обязана только ему. Это он меня создал. Я на него работаю. И потом, куда мне идти? Что делать? Если я от него уйду, то прощай, работа. Вряд ли меня куда-нибудь примут, уж Джек постарается этого не допустить. И потом, – глаза Мэдди наполнились слезами, – он меня любит…
– Я в этом не совсем уверен, – твердо возразил Билл. – Обращаться с человеком так, как описывает доктор Флауэрс, – никакая не любовь. Вы действительно верите в его любовь к вам?
– Не знаю… – В Мэдди боролись противоречивые чувства: страх и угрызения совести. Мысли и слова о муже вызывали у нее сильное чувство вины. Вдруг она ошибается? Вдруг с Джеком все обстоит совсем не так?
– По-моему, вы боитесь, потому и отказываетесь признавать очевидное. Вы-то сами, Мэдди, любите его?
– Раньше думала, что люблю. Мой первый муж в разное время сломал мне обе руки и ногу. Он меня мучил, сталкивал с лестницы. Однажды прижег мне спину сигаретой. – На спине остался шрам, который ей самой трудно было теперь разглядеть. – А Джек вытащил меня оттуда, привез в Вашингтон в лимузине, дал работу, вернул к жизни. Женился на мне. Разве можно просто так взять и бросить его?
– Из всего, что вы о нем говорите, следует, что он вовсе не так хорош. То, что он вытворяет, тоньше и потому не так очевидно для вас, чем то, что делал ваш первый муж. Но вспомните предостережение доктора Флауэрс: опасность не менее велика. Женитьба на вас – не благодеяние. Вы – самое лучшее, что когда-либо происходило в его жизни, главный приз. Он отлично знает, что делает. Помните слова доктора? Он вас контролирует.
– Как Джек поступит, если я от него уйду?
– Найдет вам замену в программе и станет мучить кого-нибудь еще. Его не исправить, Мэдди. Лучше спасайтесь сами. Если он захочет измениться, то найдет способ. Для вас главное – вырваться, пока он не нашел новый способ делать вам больно, иначе потом у вас не хватит духу на этот шаг. Вы сами это видите прямо сейчас. Вы знаете, что происходит. Вам надо спасаться, думать только о себе. Вы рискуете не только своим благополучием, но и жизнью. В этот раз может обойтись без синяков. Если он делает все то, что вы перечисляете, то вам нельзя терять ни минуты. Бегите от него сломя голову!