Войд. Захваченный дом: Начало. Новые возможности. Захваченный дом
Шрифт:
Затаив на одно мгновение дыхание, я присмотрелся в окно бетонного укрытия, из которого каждые две-три секунды вылетала очередь боеприпасов, которая стремилась отнять чью-то жизнь. Стрелок был не дурак, часто прятался за монолитной стеной, наблюдая с помощью электронных средств за полем боя, вот только это его уязвимость: если снести камеру на пулемёте, ему в любом случае придётся встать или убежать. Подозреваю, что будет второй вариант.
Поймав в одно мгновение блик объектива мелкой камеры, когда этот урод переводил свой ствол с одного направления на другое, я сразу приметил мелкий блок питания, по которому и
– Вперёд, браво-два, – с удовольствием от хорошо проделанной работы сказал я, видя, как человек смылся из пулеметного гнезда, – путь свободен.
Тридцать человек в тяжёлых экзоскелетах, покрытых толстыми бронелистами, и практически с пушками в руках поднялись с земли, вылезая из укрытий. Поливая огнём буквально всё вокруг, они за первые десять секунд вывели из строя две легкобронированные единицы техники противника. Какой-то молодец противотанковой гранатой подорвал двигатель гусеничного танка. Разнесли к чертям несколько деревянных укрытий… а потом просто продолжили углубляться, создав огромную брешь в обороне противника.
Следом устремилось порядка нескольких сотен военнослужащих в обмундировании попроще да с оружием полегче, они просто подчищали всё то, что не смогли зацепить тяжёлые пехотинцы, а также прикрывали им тылы. У тяжёлых со спины как раз была самая слабая броня, нужно было чем-то жертвовать, чтобы человек вообще мог в такой громадине перемещаться.
Молния тоже где-то развлекалась, иначе радостный и слегка маниакальный фон в мыслеканале не описать. Временами слышались раскаты грома, временами где-то сверкала вспышка молнии, ослепляя всех вокруг, а один раз взорвалась автоцистерна, рядом с которой крутилась как раз эта безумная девушка. То, что это было именно её рук дело, я не сомневался.
Минут через пять примерно по такому же принципу начался прорыв на северо-западе укреплённого лагеря противника, почти навстречу нам, при том, что мы совершили прорыв с его южной стороны. Если всё пойдёт по плану, то мы просто разрежем их на два отдельных котла и планомерно уничтожим. Но есть один очень важный нюанс…
– Не забывайте про заложников, – снова начал вещать в общий радиоканал, – жизни мирных жителей превыше всего, нужно свести их потери к минимуму, смотрите, куда стреляете.
Иногда приходилось напоминать солдатам об этом, так как в пылу сражения не всегда стараешься осторожничать, в основном стреляешь по всем, кто не выглядит как свой, чтобы вдруг не стать жертвой врага. И всё же временами наши стреляли по случайно выбежавшим из «тюрем» гражданским, а наёмники только на это и рассчитывали. Хоть историю и пишут победители… но всё же это будет тяжелым грузом в душах тех, кто останется тут в живых.
Пришлось продвинуться немного поближе, так как наши прорвались почти на всю ширину видимого мною лагеря, а где наших не было, там не наблюдалось врага – просто пустые области, которые служили пространством для перестрелки между людьми.
Сменив позицию на заранее выбранную чуть западнее, я снова смог отстреливать противников, снимая всех, кого только успевал поймать в свой прицел. Скорость полета пули была настолько большой, что расстояние
Через двадцать минут боя, весьма ожесточённого, стрельба начала стихать, сложно было описать, сколько крови за это время пролилось, сколько лично я человек отправил в загробный мир, если он существует, либо в небытие, если первого всё же нет. Но дело было сделано, осталась только главная штабная машина, которую запретили обстреливать даже из мелкого оружия, а противник это понял, из-за чего в ней укрылось весьма много народу.
– Каков план? – спросила у меня по мыслеканалу Молния, стоя рядом с этой машиной. – Я понимаю, что ты хочешь, чтобы вся информация в электронных накопителях осталась цела, значит, мои способности тут не помогут. Плюс прямой штурм гарантированно вызовет повреждение каких-либо элементов этой машины.
– Артмис, – обратился я к командиру этой операции по личному радиоканалу, транслируя всё мыслями для Алисы. – Пора использовать припасённые нами газы. Думаю, цель вам не стоит обговаривать.
– Вас понял, мистер Грейвойд! – бодро ответил командир. – Сейчас организуем убойную дозу снотворного.
Наблюдая за всем этим со стороны, видел, как от главной машины отошли основные мои силы, после чего к ней приблизился отряд из десяти человек с какими-то бочками внутри. Даже если учитывать, что у противника есть в машине запас кислорода и система замкнутого обеспечения личного состава воздухом на случай попадания в заражённую местность… но для этого случая у нас тоже были средства «преодоления». Достаточно в верхней части машины создать маленькую дырочку и начать туда закачивать снотворный газ. Что, в принципе, наши и сделали.
Тридцать минут времени с помощью специальных средств мы наблюдали за тем, что происходит внутри машины, контуры людей на фоне работающей электроники было довольно сложно различить, но всё же это у нас получалось, особенно с помощью дронов, наблюдающих за машиной сверху. Когда все враги оказались в лежачем положении, в машину зашёл первый отряд из пяти человек и стал проверять всех, кто там находился, причём в весьма грубой форме. Снотворное было настолько мощным, что под его воздействием человек не проснётся, даже если ему отрезать ногу, просто блокировались все сигналы, поступающие в мозг – интересная разработка учёных клана Вайт.
Пиная всех, кто находился внизу, они проверяли реакцию каждого человека, причём пинали в область солнечного сплетения, если человек был не в броне, а если в броне, то в места сочленения доспехов. Временами приходилось стрелять. Всего несколько раз пришлось самостоятельно заставлять наёмников засыпать, со всей дури прикладывая приклады стволов по головам, либо разряжая заряды мощных электрошокеров.
Потом каждого вытаскивали из машины, снимали с них шлемы, если таковые имелись, а я с помощью накопленной базы данных смотрел, кто из них офицер, а кто обычный комбатант. В итоге из тридцати двух человек, выведенных наружу, двадцать восемь отправили под расстрел, лишние проблемы с заключёнными нам были не нужны.