Войку, сын Тудора
Шрифт:
— Слушайте все! — размахивая руками, громко объявил один из них. — Синьорины едут рядом, они хотят нам что-то сказать!
— Кто это? — тихо спросил Войку.
— Теста ди Чочи, — ответил Левон. — Сын подесты, пьяница и шут.
Все умолкли: у перегородки слушали, что говорили из-за нее девушки. Потом Теста вновь замахал руками.
— Прекрасная и несравненная синьорина Лиза ди Манджони, — объявил сын подесты, кривляясь, — по роду занятий прачка, изволит что-то сказать своему жениху, благородному синьору Биндо, подмастерью скорняка. Присутствует ли здесь, среди вас, означенный синьор, — с издевкой в голосе бросил чиновничий отпрыск, — или его милости среди вас нет?
— Присутствует, — мрачно отозвался скорняк, влезая на кожи.
— В
— Что с такого возьмешь, — с презрением ответил спрошенный. — Пусть отдаст свой сухарь!
— Получу — отдам, — угрюмо обещал Биндо.
— Мне не нравятся эти шутки, — сказал сквозь зубы Роатэ.
— Не горячись, — рука сотника властно легла на плечо товарища. — Поглядим, что будет дальше.
— Восхитительная синьора Джованна деи Аньоли, дочь торговца рыбой на рынке Марино, — с прежними ужимками объявил Теста, — желает иметь беседу с сиятельным и несравненным Форезе Кукко, конопатчиком на верфи Гранде. Находится ли среди вас, эй, внизу, благороднейший и превосходительный синьор конопатчик и может ли предъявить в уплату за честь, ему доставленную, что-либо более ценное, чем тухлый сухарь?
— У меня ничего нет, вы же знаете, — в растерянности остановился перед кожами Форезе. — Получу к завтраку сухарь — отдам, как и Биндо.
— Пусти его, Теста, — лениво скомандовал из своего угла Чезаре. — Он честный гуччо, [32] он отдаст.
— Синьор Чезаре ди Скуарцофикко к тебе милостив, лаццароне, [33] слышишь? — объявил ди Чочи. — Иди же, поцелуй рыцарю руку.
Форезе послушался. Рука Войку сильнее сжала плечо вспыльчивого Роатэ. Сотник ждал — объявится ли смельчак, способный бросить вызов сынкам городских патрициев? Может ли Войку с земляками рассчитывать на возмущение и помощь простых генуэзцев, которых среди пленников было большинство.
32
Гуччо — простак, бедняк, бедолага (итал.)
33
Лаццароне — оборванец (итал.)
— Чезаре ди Скуарцофикко? — осведомился он. — Не сын ли того?
— Племянник Иуды, — сообщил Холмуз.
— И внук предателя, — добавил Левон. — Внук того самого Скуарцофикко, который двадцать с лишним лет назад предал императора Константина. [34]
— Синьор Давицино ди Келе, матрос! — объявил между тем Теста. — С вами будет говорить восхитительнейшая из судомоек, синьора Гостанца! Целуйте руки его милости Чезаре, а сухарь отдадите после завтрака!
На груду кож — патрицианский «замок» — вскочил плечистый паренек.
34
По совету Скуарцофикко войско осман проложило деревянный настил до залива Золотой рог и перетащило по нему свой флот, минуя укрепления, в гавань Константинополя, где город был защищен слабее всего.
— Пусти, кривляка, — Давицино легко отстранил Тесту. — Ни поцелуя вам, ни сухаря!
— Одно мгновение, синьор влюбленный, — раздался насмешливый голос Чезаре, — прежде чем побеседовать с милой, извольте поговорить со мной. Будете ли вы платить пошлину, назначенную нами, вашим господином, или покатитесь назад, к своим дружкам?
Чезаре Скуарцофикко, отпрыск известнейшей и богатейшей генуэзской кассаты, [35] сам вышел вперед, преграждая матросу путь. Чезаре был могучего вида рослый красавец с умным, породистым лицом. Орлиный нос, густые черные волосы, чуть прищуренные
35
Кассата — в средневековой Генуе — семейство, клан. Кассата Скуарцофикко владела судами, верфями, торговыми домами и меняльными конторами во многих странах Средиземноморья.
Сотник огляделся — среди пленников-итальянцев внизу началось движение. Многие нерешительно топтались на месте, но многие двинулись к кожаному навалу, образуя у его подножия медленно увеличивающуюся толпу.
Войку, в сопровождении двух земляков, начал проталкиваться к месту спора. За ним последовала во главе с Левоном дюжина молодых армян. За этими — десяток плечистых юных русов, сыновей застигнутых нашествием в Каффе купцов-сурожан.
Войку вскочил на кожи. Чезаре, с барственным удивлением приподняв брови, двинулся ему навстречу; фрязин на добрую голову возвышался над Чербулом, меряя его пренебрежительным взглядом.
— С кем имею честь, синьор? Кто вы и откуда?
Друзья-нобили плотно встали за своим вожаком, плебеи Каффы и иноземцы сгрудились внизу. Чербул назвал себя, свое звание и страну.
— Значит, вы дак? — с презрительной учтивостью процедил силач Скуарцофикко, придвигаясь все ближе.
— Как вы, синьор, квирит, — насмешливо отозвался Войку.
— Ученый ответ, — с сарказмом, рисуясь перед дружками, промолвил Чезаре. — Что же вы желаете? — спросил он уже по-латыни. — Что вам, ученому человеку и паладину, до этих водоносов, мастеровых, рабов?
— Темница и плен уравнивают всех, — ответил Войку на том же языке, — кто почитает себя мужем.
— Свобода! Равенство! — рассмеялся фрязин. — Плохое время выбрали вы, мой друг, для спора по таким важным предметам! Но, может быть, ваша милость желает решить его силой, раз уж пожаловали сюда, ко мне?
Чезаре с угрозой опустил руки к поясу. Лишь теперь Войку заметил полускрытый полой туники фрязина длинный стилет.
— Честный бой! Честный бой! — гневно зашумели внизу. — У волошина нет оружия! Позор Чезаре!
С небрежной улыбкой Скуарцофикко протянул за спину руку, в которую кто-то вложил еще один стилет. Чезаре хотел вручить второе оружие сотнику, когда двери открылись, впустив потоки света.
Кинжалы из рук фрязина как по волшебству исчезли. Матросы с «Зубейды» внесли обычную пищу узников — воду и сухари. За ними последовал сам патрон судна, Зульфикар-ага.
— Привет вам, недимы [36] пресветлого султана! — воскликнул турецкий капитан. — Какие видели сны?
36
Недимы — новобранцы для янычарских полков (тур.)
— Мы не недимы! — крикнул кто-то.
Пленники, получив скудный рацион, расселись по своим местам, как будто ничего между ними не произошло.
— Не станете недимами, будете пайзенами! [37] — насмешливо крикнул патрон, в то время как двери снова закрылись, погружая пленников в темноту.
Появление общих врагов охладило пыл противников. Теперь, однако, внизу наметилась перемена; люди переходили от кружка к кружку, знакомились, рассказывали друг другу, кем были прежде, на что надеялись в жизни. Чезаре и его приятели не посягали более на владение заветным местом переговоров с девицами. Но хождение к нему прекратилось само собой — не так уж много молодых людей в обоих отделениях палубы знали друг друга.
37
Пайзены — гребцы на галерах, рабы; набирались среди преступников и пленных (тур.)