Война Алой и Белой розы
Шрифт:
— Анна, нельзя же быть такой жестокосердной. Ты что, разве ничего не знаешь? Он хочет сказать, что лорд Тэлбот мёртв — победители повесили его, кастрировали, а потом разрезали на части, как барана. Это вы хотите сказать, Ловел?
Фрэнсис вскинул голову. Хамфри Тэлбот, бледный как смерть, стоял, перегибаясь через перила. Правая рука была крепко прибинтована к груди, при этом кисть болталась как бы сама по себе. В левой он держал меч, которым явно не мог воспользоваться.
— Это неправда, Тэлбот. Зачем вы лжёте, ведь от этого ей только хуже, — не двигаясь с места, произнёс Фрэнсис.
— Неправда?
Фрэнсис чувствовал, что Анна дрожит всем телом. Он ещё крепче прижал её к себе и заговорил, не переставая поглаживать бедняжку по голове:
— Приговор вашему отцу, Тэлбот, вынес констебль Англии. Это его обязанность — карать врагов короля.
Хамфри повис на перилах.
— А как зовут констебля, Ловел? Ведь, насколько я помню, вы к нему очень хорошо относитесь. Вы уже сказали об этом моей кузине?
Анна, словно очнувшись от глубокого сна, попыталась высвободиться из объятий Фрэнсиса и взглянуть в глаза мужа.
— Анна, судил твоего дядю герцог Глостер. Вина была доказана, и король потребовал смертной казни. У герцога не было выбора. Сегодня утром я с ним разговаривал, и он попросил передать, что готов помочь чем угодно, стоит тебе только попросить. И это не просто слова. Право, он будет другом нам обоим.
— Ты с ним говорил, — эхом откликнулась Анна. Она снова, неуклюже — живот мешал — попыталась оттолкнуть его, но Фрэнсис упорно удерживал её. — Ты с ним сегодня говорил, целовал ему руку, благодарил за доброту…
— А что мне, собственно, ещё оставалось? Он служит королю, в точности так же, как твой дядя служил Сомерсету. Разве я могу его за это винить? — Фрэнсис начинал злиться, так как знал — вернее, думал, что знает, — что Анне надо, и старался самого себя убедить, что желания эти — чистое безумие. Но Анна и не думала его ни о чём просить, она просто не спускала с него глаз, словно пыталась до конца понять его, а когда вновь заговорила, Фрэнсису пришлось напрячься, чтобы расслышать, — так тих был её голос.
— И в самом деле, чего тебе его винить? Наоборот, тебе надо на колени перед ним стать — ведь от этого тебе сплошная выгода.
— Выгода? — От изумления Фрэнсис даже поглупел. — Какая выгода, Анна? — медленно проговорил он.
— Ну как же, ведь тебе автоматически переходят все земли дяди. Затем-то ты и приехал, верно? — осмотреть свои новые владения. Твоему королю нужен здесь надёжный человек. Не может быть, чтобы ты не подумал об этом, поспешая в Тьюксбери; а кто может быть надёжнее тебя — человека, который так быстро забыл всё то, что отстаивал с оружием в руках твой отец? И вот теперь всё твоё — моё приданое, которое, должно быть, всегда казалось тебе слишком маленьким, разве сравнишь с тем, что бы ты мог получить, не води твой король дружбу с моим отцом, в знак которой и был мне выбран богатый муж… Приданое и много чего ещё, включая и долю моего кузена. Они тебе сами всё предложили или пришлось просить?
Фрэнсис не мог ничего сказать. Какая-то не атрофированная ещё часть мозга отчаянно бунтовала, пытаясь
Он почувствовал, что она задрожала, её пальцы впились ему в плечи. Фрэнсис мягко отстранил жену, отступил на шаг. Филипп, стоявший позади, направился к выходу — со двора донёсся конский топот: это из Тьюксбери вернулись слуги, которых они обогнали по пути. Но Фрэнсис ничего не слышал. Взгляд его был прикован к человеку на лестнице.
— Это ваша работа, Тэлбот. Вы что же, думали, я не пойму?
— Фрэнсис, он ранен, — негромко, но настойчиво произнёс Филипп.
— Тем хуже для него. — Фрэнсис даже не повернулся. Глядя на меч, беспомощно болтающийся у Хамфри в руке, он начал искать на поясе нож. Ещё шаг вверх по лестнице — и Фрэнсис уловил сзади чьё-то быстрое движение. Его крепко схватили за запястье, стараясь вырвать оружие. Опять-таки не глядя, он освободился.
— Не вмешивайтесь, Филипп!
Он изо всех сил сжал кулаки и случайно попал локтем во что-то мягкое. Не раздалось ни звука, но Фрэнсис и так понял, что натворил. Он круто повернулся и, выронив из рук нож, увидел, как Анна скатилась с лестницы, пересчитав все ступеньки. Она лежала неподвижно, полуприкрыв лицо рукой: виден был только след от удара.
Филипп подоспел к ней раньше всех. Фрэнсис через секунду был рядом. Отстранив кузена, он стал на колени посмотреть, что случилось, и тут же почувствовал на плече руку Хамфри.
— Убирайтесь отсюда, Ловел! Вам что, мало того, что вы уже натворили?
Фрэнсис пропустил эти слова мимо ушей. Он сражался с тесёмками и застёжками на платье Анны. Некоторые сплелись в узел, так что ему пришлось рвать тесьму. Пальцы его дрожали.
— Позовите служанок, Тэлбот. Я отнесу её наверх.
Хамфри опустился на колени рядом с Фрэнсисом и взял Анну за руки. От лица у неё отхлынула кровь.
— Если она умрёт, я убью вас, Ловел. Попомните мои слова, — прошипел он.
— Позовите служанок, идиот, — подняв голову, негромко повторил Фрэнсис. — Наши счёты мы уладим потом, об этом не беспокойтесь.
Тут Анна всхлипнула и зашевелилась. Она непонимающе посмотрела на Фрэнсиса и слабо оттолкнула его; он поднял её на руки:
— Тихо, тихо, любимая. Я отнесу тебя в постель.
Она снова попыталась оттолкнуть его, но безуспешно. Анна разрыдалась, стиснула руки. Хамфри поглаживал её пальцы, бормоча что-то успокаивающее.
— Чёрт побери, Тэлбот, — взорвался Фрэнсис, — вы что, здесь целую вечность собираетесь торчать? Разве не видно, что происходит?
Не выпуская Анну из рук, Фрэнсис попытался подняться. Она потянулась к кузену, двинувшемуся было наверх:
— Хамфри… Хамфри, не надо…
У неё перехватило дыхание. На месте, где волосы прилипли ко лбу, образовалось ржавое пятно.
Хамфри склонился над ней.
— Да, дорогая?
— Пожалуйста… Пожалуйста, пусть он ко мне не прикасается.