Война амазонок
Шрифт:
– Зачем вы его поместили так высоко? – спросила она.
– Да у него в кармане не было и трех ливров, а лошадь его, отдыхающая у меня в конюшне, не стоит и двадцати экю, – сказал хозяин в замешательстве.
– Вы нехорошо поступили. О дворянах, особенно в настоящее время, нельзя судить по их карману, а надо смотреть на их наружность. Сейчас же пришлите ко мне этого молодого человека: мои люди помогут вам перенести его. И чтобы через четверть часа это было сделано.
– Но, милостивая государыня…
– Я
– Но другая дама тоже…
– Договаривайте скорее!
– Другая дама тоже приказала мне как можно лучше ухаживать за ним, и я боюсь…
– Другая дама? А как ее зовут?
– Не знаю, – отвечал хозяин.
– Дала ли она вам задаток?
– Нет, но она обещала.
– Она обещала, а я плачу. Вот вам, – сказала она, – бросая ему туго набитый кошелек.
– Слушаю, – сказал он с низким поклоном, мигом побежденный таким неодолимым доказательством, – слушаю и повинуюсь.
– И сделайте это так скоро, как я вам сказала, через четверть часа.
Госпожа Мартино воротилась домой и с радостно-торжественным видом бросилась на шею мужу, который имел привычку рано вставать и давно уже сидел за работой.
– Арман, вот тебе добрая новость, мне пришла в голову славная идея.
– Что это за идея, милая моя? – спросил Мартино с озабоченным видом: он всегда побаивался вдохновения своей жены.
– Я приютила у себя жертву народной войны и врага Мазарини. Слуги кардинала изранили молодого человека, самого неустрашимого воина в мире.
– Душа моя, все вы с ума сходите от этих неустрашимых воинов, я ничего не предвижу доброго от воинственной отвага женщин. Одному Богу известно, сколько мне стоило труда удерживать вас дома во время этих междоусобных смут. А теперь вы сыграли плохую шутку, выражая во всеуслышание свои убеждения.
– Ах вы осторожный человек, ничего вы не понимаете в политике, любезный мой супруг!
– Я осторожен и благоразумен. Мы находимся теперь в мире с двором, зачем же будить кота, когда он спит?
– У нас разве мир? Это только перемирие, того и ждите, что все пойдет по-прежнему. Слушайте мое предсказание: плохо будет всем нам, если принцы не будут освобождены из заключения.
– Опять! Держу пари, что ты виделась с герцогиней Лонгвилль!
– Признаюсь, вчера это было, только прошу вас, сохраните эту тайну.
– О! Вы знаете, я нем, когда этого требует моя жена.
– Хорошо, но если вы хотите, милый Арман, то можете много помочь успеху дела принцев.
– Как это?
– Я вам вверю государственную тайну, а вы дайте мне клятву не изменить мне.
Советник посадил жену к себе на колени и поцеловал ее в шею.
– Клянусь делать все, что хочет прелестное создание, которое я люблю больше всего на свете.
– Вот и прекрасно. Ах, как вы милы! Следовательно, вы позволите мне ехать вместе с герцогиней в Гавр.
– В
– Три дня езды туда, три дня оттуда – долго ли это?
– И, вероятно, верхом, моя прекрасная амазонка?
– Разумеется, как же иначе?
– А позвольте у вас спросить, зачем вам понадобилось ехать в Гавр?
– Ну уж это вы после узнаете, по моем возвращении оттуда.
– Так это у тебя называется доверять мне государственную тайну?
– Ах! Какой ты любопытный муж! Тебе все хочется знать. Так и быть, знай же – мы поедем с герцогиней навестить принцев.
– Разве можно навещать принцев, когда они сидят в заключении? Впрочем, они ведут очень спокойную и приятную жизнь, – продолжал он, улыбаясь. – И как это может сделать герцогиня Лонгвилль, которую по справедливым подозрениям кардинал изгнал из Парижа.
– Она теперь находится в Париже, я виделась с ней.
– Ах, Генриетта, дитя милое, поберегись! Будь осторожна хоть для меня! Ты слишком смела, и тебе нравится выказывать свою отвагу. Это непременно завлечет нас в какую-нибудь западню, расставленную Мазарини.
– Какая тут осторожность? Можно подумать, что ты просто трусишь.
– За тебя. Так ты приютила этого неустрашимого воина для того, чтобы посетить принцев?
– Может быть. Когда он выздоровеет, его помощь нам будет очень полезна.
– Две сумасбродные женщины и один сорванец – разве это может напугать кардинала. Отправляйся, мой голубчик, в Гавр. Я даю тебе позволение!
Госпожа Мартино вырвалась из рук мужа и побежала в комнату, куда принесли неизвестного защитника Маргариты.
– Куда это я попал? – спросил он у лакеев.
Генриетта поспешно встала между двумя половинками полога.
Словно ослепленный неожиданным блеском, молодой человек закрыл глаза, потом опять открыл их и с восторгом посмотрел на очаровательное видение.
– Ах! Как вы прекрасны, – произнес он наконец.
– Тише! Лежите спокойно и не мешайте мне вылечить вас, – сказала она, махнув рукой слугам, чтобы уходили из комнаты.
– Это вы были у окна и звали меня на помощь?
– Нет, не я, но я была свидетельницей, как мастерски вы владеете своей шпагой, что и дало мне самое лучшее понятие о вас.
– Как вы добры! – сказал молодой человек, приподнимаясь и сложив руки в упоении.
– Лежите спокойно, говорят вам! Вы ранены!
– Я? И совсем почти ничего. Правда, на груди у меня есть несколько неглубоких царапин, но что ж за беда? Что тут нет никакой опасности, доказывает мое ровное и глубокое дыхание. Правда, у меня сильные ушибы головы, но я сознаю, что рассудок мой невредим. Если вы позволите, то я охотно встану и буду крепко держаться на ногах – ручаюсь вам за это.