Война ангелов. Великая пустота
Шрифт:
Паника нахлынула горячей волной; помогите мне все силы прежние и новые!.. – Эварха пытался удержаться, сосредоточиться, чтобы в голове не так плыло.
Древняя – не просто Древняя, но богиня плодородия! Понятно, отчего она так сильна, ей подобным поклонялись истово, культы не затухали тысячелетиями, ибо от милости подателя жизни зависел весь род, всё племя, а иной раз – и все люди того или иного мира.
Древняя постояла, купаясь в золотом сиянии, а потом заскользила к Эвархе по ковру из лотосов и лилий – легко, будто танцуя. Смуглое, идеально правильное лицо, чёрные брови дугами, чёрные сияющие глаза; на гладких тёмных волосах ало-золотое покрывало,
– Хаос тебя сожри!.. Тварь!..
Ругательство, как ни странно, помогло – наваждение слегка рассеялось, сквозь дурманящий аромат донёсся порыв свежего ветра, принёсший запах тины и гнили. Но главное – рука наконец справилась с клапаном, скляница выпала, ноготь большого пальца одним движением отщёлкнул сургуч; в следующий миг содержимое уже обожгло рот.
На языке словно заплясало пламя, зато мир разом перестал кружиться.
Древняя была уже совсем рядом.
Склонялась к нему, окутывая ароматом пряностей и фруктов, сладкой и властной силой, притягивая, завораживая. В глазах её мерцали звёзды, влажно блестели зубы, и Эварха, как ни старался, не мог оторвать взгляда от томно открывшихся губ. И, когда б не эликсир, он уже давно лишился бы воли.
Ну уж нет!.. Он здесь не останется – в безымянном тропическом болоте, в смертельных объятиях Древней богини!
Эварха отползал, отходил, отступал, кусая губы и не ощущая боли. Стараясь не выдать себя ни лишним движением, ни преждевременной мыслью.
Добыча шла именно туда, куда надо.
Ну давай же, давай, уже почти попала! Почти в точке фокуса!..
Однако Древняя вдруг приостановилась; опустилась на колени, потянувшись вся к ловцу; прикусила нижнюю губу, вроде бы лукаво, а на деле пряча злую усмешку. Звёзды в глазах её ослепительно вспыхнули – и тут же угасли, а железный перстень отозвался болезненным ожогом и утих.
– Он не будет нам мешать, – голос у Древней был, как полагается, низким и глубоким. Волнующим. Небеса всевеликие, как же она близко и как же сильна!..
– Не будет, – хрипло согласился Эварха. Медлить больше нельзя, пусть даже фокус сетки чуть сбит, – сейчас или никогда!
Маленький жертвенный ножик из чистого серебра, укреплённый на правом запястье – как раз на такие вот крайние случаи, – мягко скользнул в пальцы, миг – полоснуть себя по левой ладони, глубоко, со всей силы, и резко выбросить руку вперёд.
Последнее средство. На тот случай, если ловушка не захлопнется сама.
Капли тёмной крови, на лету обращаясь огненными сполохами, брызнули Древней в лицо, часть – разлетелась по траве, угодив куда и должна была – на ближайший тёмный кристалл. Ну, помогайте теперь все силы земные и небесные!..
Огненные кляксы растеклись по лицу богини. Мгновение она непонимающе смотрела на Эварху, потом прекрасные черты слегка расплылись, стройное тело изогнулось, Древняя издала страстный стон; изо рта выметнулся длинный тонкий язык, как у змеи, начал слизывать огонь с кожи. Да уж, подумал ловец, быстро отползая подальше, давно тебя кровью не кормили – такой вкусной, такой живой кровью!
Рану он себе нанёс глубокую, капли катились, пятная траву, набралась уже полная ладонь. И ловец, не мешкая, снова размахнулся, целясь уже в тёмный
Древняя после ещё одной порции крови снова вскрикнула, но уже не со страстью; её внезапно сменила боль. Кристаллы вспыхивали один за другим тёмным, багровым светом – а меж ними сам собой соткался серебристый купол-сеть с семью точками-фокусами. Древняя богиня почти попала в один из них – но именно что почти.
Избавившись от наваждения, Эварха вскочил; щедро орошая куртку кровью из рассечённой ладони, рванул завязки на поясном кармане. Плох тот ловец, что довольствуется лишь одним капканом!
Сеть, вспыхнув яростным белым светом, коконом стянулась вокруг Древней; однако и богиня не растерялась – забилась, словно попавшая в паутину пчела, затряслась, дёргая обжигающие нити, вначале неистово, а потом, чуть успокоившись, слабее, выискивая наиболее поддающиеся места. Стоны сменились хриплым воем, в котором уже не слышалось ничего человеческого; каменный храм, упирающийся в небо исполинским пальцем, заходил ходуном, цветущие лотосы тонули, звёзды меркли, пахло уже не пряностями, а болотной гнилью.
Серебряная сеть не просто спеленала Древнюю, она лишала её мощи, отрезая от всеобщего тока магии, рассеивала эманации, не давала собрать и направить силу.
Хорошая ловушка. Почти идеальная. Ещё бы не требовала столь точной настройки – семь фокусных точек, и добыче надлежало оказаться строго в одной из них, без отклонений; а Древняя всё ж таки сместилась…
И потому ловушка поддавалась – медленно, но верно. Кристаллы дрожали в своих травяных гнёздах, испуская тонкий тревожный свист – амулеты работали в полную мощь, но всё равно не справлялись.
Древняя сменила тактику – вместо того, чтобы бесцельно рваться из сети, теряя силы, растягивала и дёргала одну из спутавших её нитей – ту, что казалась слабее других. Вой перешёл в злобный визг; под плотным покровом неровно светящейся серебряной паутины уже не было прекрасной девы в ало-золотом наряде – там клубился и кипел сгусток тьмы, которую так и тянуло назвать первородной; тьмы, подёрнутой седой пеленой, тьмы, впитавшей в себя отражения древних звёзд.
Эварха, перепачкав кровью пояс и полу куртки, выхватил из потайного кармашка то, что берёг на подобный случай: небольшую ониксовую печать с вырезанными на ней знаками Запрещения, Отвержения и Разрушения. Всеупотребительный замок, закрывающий любые двери, затворяющий любые входы; ненадолго, конечно – чтобы надолго, знаков, да и силы требовалось куда больше, – но закрывающий всё, что угодно. Но только один раз.
Хватит, чтобы окончательно закуклить древнюю тварь в ловушке. Правда, бежать через Межреальность придётся очень и очень быстро, ну да бежать с добычей с охоты – совсем не то, что на охоте от добычи.
Ловец сжал кровоточащую левую ладонь, чтобы на печать ненароком не капнула кровь, щелчком раскрыл костяной футляр. Чёрный камень холодил кожу – заключённая в нём магия запрета и разрушения вытягивала силу из всего, чего только касалась. Сейчас, сейчас, только подобраться б поближе!
На подкашивающихся ногах он шагнул к обездвиженной богине, по-прежнему упорно терзавшей единственную нить – опасно истончившуюся, дрожащую. Всего-то и дел – провести печатью от макушки до пят, с той стороны, где сеть сомкнулась недостаточно плотно, – и можно паковать добычу в дорожные тюки; сейчас, ещё немного, ещё чуть-чуть…