Война без людей
Шрифт:
Однако, иногда, предполагаемый вариант оказывается верным. Это, обычно, самое страшное.
Я напряженно глазел в небо, ожидая увидеть там летучих разведчиков, авангард или что-то еще, но «гости» решили появиться иначе — долбанный ИЛ-76 появился прямо на пустыре возле железной дороги! Грязный, мятый, заваленный на нос, с обломанным крылом, и в паре десятков метров от забора дома, в котором я сидел!!
Здесь я просто растерялся. Не был готов к чему-либо подобному. Мог бы за полторы секунды, проскользнув к дверному проёму, принять человеческую форму, а затем, прыгнув изо всех сил, впилиться в нос самолёта, превращая
…а вместо этого застыл, пытаясь понять, что вижу и как с этим бороться.
Через пару секунд дверь бедолаги ИЛ-а открылась и оттуда вылетела та самая блондинка, моментально взяв курс четко на меня! И летела она куда увереннее, чем раньше! И быстрее!
Одна! Этого в планах не было! Я не собирался драться с этой дурной могущественной бабой, она же «чистая»!
Вот тут адреналина плеснуло достаточно, чтобы соображалка включилась, поэтому лихо врывающуюся в дом непрошенную гостью я встретил душевным пинком в грудь, что тут же изменило направление её полёта на противоположное. Как руки с ногами не оторвались, не знаю, мельком подумал я, глядя на улетающую вдаль тушку. В следующую секунду я уже спасался бегством, унося в туманной форме себя и автоматы из дому, который принялись поливать разной дрянью вылезающие и вылетающие из самолета неосапианты.
Ситуация из разряда «я в засаде и всем готов внезапно натянуть глаз на жопу» превратилась в «дневную охоту за придурком, проворонившим свой шанс».
…точнее, могла бы, если бы я не вспомнил, что за такой короткий отрезок времени местные точно не успели эвакуироваться. Подставить мирное население я не мог. Никак. Не в этом случае.
Я сам себя загнал в ловушку.
Это многое упростило. Что именно?
…в моем случае, отсутствие вариантов позволяет сосредоточиться на текущих действиях с полной самоотдачей.
…в случае противников, висящих в воздухе и продолжающих выбегать из самолёта, смена поведения возможной цели несет в себе определенное замешательство, потому что они раньше меня в драке не видели. Да, убегал, да, убивал, но… не на их глазах.
…в случае дома-без-окон, к которому эти самые противники проявляли интерес не меньший, чем ко мне, обоснованно полагая, что основная их цель прячется внутри, тоже было всё прекрасно, потому что его не разносили в клочья, а бежали к нему, чуть ли не повизгивая от восторга. Как минимум, я точно видел воодушевление на отвратных буржуйских мордах.
Правда, в прицел своих четырёх автоматов Калашникова.
А теперь вопрос, уважаемая несуществующая публика. Что может сделать загнанная в угол крыса, если у неё четыре автомата, возможность видеть всей поверхностью тела, если она полностью способна плюнуть на такую вещь как отдача, а еще, вдобавок, благодаря универсальности своего зрения, может корректировать автоматический огонь так, как не дано ни одному человеку…?
Интерлюдия
Когда Машке прилетело в душу, она просто не поняла, что случилось, даже когда, долетев до леса, принялась ломать поломанным летящим телом растущие на её дороге деревья. Это было как-то ну ваще непредсказуемо и внезапно. Вот она хочет заглянуть в дом, а вот что-то не так. Белое, серое, грязное, белое, дерево, хруст костей, которых и бульдозером-то не сломаешь, снова белое,
Где она? Как это?
Не, дурой она не была никогда, простоватой — это да, но сколько раз её ломали-переломали на тренировках, и не счесть, так что мозги на место встали быстро. Куда хуже дело было с тазобедренным аппаратом, который этот слизнявый говнюк превратил чисто в крошево… но тут уж ничего поделать было нельзя, поэтому, довольно криво срощенное регенерацией тело Машка бережно и быстро понесла назад левитацией, не тратя время на смену облика, способную убрать всё… это. Ну правильно, время-то не терпит, а сиська ей сейчас ни к чему, как и нижняя челюсть.
Тем не менее, она припозднилась. Сначала чуток заблудилась, потом не сразу догадалась взлететь над деревьями, потом голову себе руками ворочала, потому как шея не работала, в общем, минуты три возилась, пока увидела верное направление.
Затем же, выбравшись назад к самолету, охренела от того, что происходит вокруг. Творилась полная война! На снегу лежало несколько окровавленных тел, кто-то отчаянно орал на испанском, зажимая культю ноги, в самолете торчал кусок рельсы, пришпиливший к обшивке полноватую пуэрториканку, всю дорогу бурчавшую что-то неприличное в машкину сторону. Причем, как быстро определила рассматривающая всё с высоты неогенка, схватка прошла прямо перед самолетом, почти не задев дома. Только несколько огромных черных пятен на снегу говорили, что здесь использовали тот же фатальный уровень сил, что и в том городке, отбиваясь от солдатни.
— Ё-маё… — прошептала Машка, меняя облик на крепкую, коренастую, но низенькую девицу повышенной боеспособности, — Что тут…
Как? У этих засранцев просто не могло быть никаких сил! Слизнявый может в облачко… и всё! Ну да, силён, конечно, но с одной силой на такую ораву…
— Мари-я… Иванов… — раздалось снизу. Взглянув на источник звука, полностью уже трансформировавшаяся Машка опустилась на снег рядом с лежащим Мигелем.
Мексиканец выглядел почти нормально, но прижимал руки к пузу, из которого сочилась кровь. Впрочем, страдающим он не выглядел, лежа у контейнера, в котором был…
Девушка, воровато оглянувшись по сторонам, внезапно и резко пнула металлический контейнер, прогибая его точно посередине. Страшно скрипнув от удара, механизм заплакал через динамики приборов на разные голоса, уведомляя, что содержимому теперь очень плохо и оно, содержимое, сейчас помрёт. Правда, когда-то это содержимое звали Эндрю Катавери, и оно обладало прекрасным характером, внешностью, доброй улыбкой и большим крепким хером, который Машке очень нравился наряду со всем остальным, а вот теперь…
— Ма-ша… — сразу всё понял раненный Мигель, — Ты…
— Тиха-тиха, — снова оглянулась по сторонам девушка, — Рассказывай, чо тут у вас.
— Я… ног не чувствую, — поспешил поделиться с ней Мигель.
— Они у тебя есть, — успокоила его только что уничтожившая «прибор» для телепортации самолета Машка, — Просто хребет перебит. Ты помираешь, родимый. А теперь рассказывай. Быстро! А не то…!
Мексиканец дураком не был. Он прекрасно знал, что она способна сделать ему очень и очень больно, поэтому тут же начал выплевывать слова одно за другим, рассказывая, что произошло.