Война двух королев
Шрифт:
Темного.
"Поппи". Беспокойство Кастила излучалось волнами, когда он переместился и встал рядом со мной.
Кислота стыда скопилась в горле, когда Малик сказал грубо, низким голосом: "Ты помнишь".
Этот голос.
Его голос.
"Нет", - прошептала я, неверие захлестнуло меня.
Малик ничего не сказал.
"Что, черт возьми, происходит?" потребовал Кастил, его рука обхватила меня крепче, когда мой желудок забурчал. Я начала наклоняться, заставляя себя сглотнуть поднявшуюся желчь.
"Я был сломлен", - сказал Малик Кастилу. "Ты был прав. То, что они
Кастил напрягся при этом имени.
"Прела?" прошептала я.
"Его привязанная волчица", - прорычал Киеран.
О, боги...
"Не после того, что она сделала с тобой. Не после того, что Джалара сделал с Прелой. Не после того, что она заставила меня сделать с Мил..." Он резко вдохнул и застыл, когда сырая, удушающая боль пронзила мою кожу. Такая печаль, которая пробирала до костей и причиняла больше боли, чем любая рана. И она была настолько сильной, что я едва почувствовал удивление Кастила и Киерана. Оно потерялось в ледяной агонии. "Я хотел убить Исбет. Боги знают, что я пытался, прежде чем понял, что она собой представляет. Я бы и дальше пытался, Кас, но это пророчество". Его ноздри раздувались, когда он покачал головой. "Дело было уже не в ней. В тебе. Я. Милли. Никто из нас не имел значения. Атлантия имела. Солис имел. Все люди, которые заплатят цену за то, к чему они не имеют никакого отношения. Я должен был остановить ее".
Рука Кастила соскользнула с моей талии, и он повернулся к своему брату.
Глаза Малика плотно закрылись. "Я не мог позволить Исбет уничтожить Атлантию или царство смертных. Я не мог позволить ей уничтожить Милли в процессе. А она уничтожала ее". Гнев и чувство вины вихрем пронеслись в нем, всколыхнув вереск глубоко в моей груди. Плоские глаза открылись и уставились на мои. "Я должен был что-то сделать".
Пол как будто завибрировал под моими ногами. Я не чувствовала своих ног. Позади меня опрокинулась чашка и покатилась по столу. Ривер поймал ее, его глаза сузились, когда он посмотрел на дрожащие жалюзи на окне. На звенящие кинжалы на столе.
"Что именно ты должен был сделать?" спросил Киеран, но Кастил молчал, потому что... боги, он все переваривал. Боролся с собой, чтобы поверить в это.
Малик все еще смотрел на меня. Его голос охрип, и он сказал: "Я был готов на все, чтобы остановить Исбет, и Коралена это знала. Потому что Леопольд знал".
Но она...
Он - ее Виктор.
Воспоминания о той ночи в Локсвуде нахлынули на меня, ясные и без тени травмы. Я прислонилась к стойке, когда они нахлынули, одно за другим, одно за другим. Все это в быстрой последовательности и за считанные секунды, ошеломляя своей ясностью.
Шокирующее в том, что показали воспоминания.
Гнев пронесся сквозь меня, сжигая неверие. Но это была не единственная эмоция. Их была целая буря, но печаль была не менее сильной, потому что я вспомнила. Наконец-то. И какая-то часть меня, что-то, что либо не было затронуто этой яростью, либо происходило из того же холодного места во мне, тоже поняла.
"Я все помню", - сказала я, и комната выровнялась. Я выпрямилась, сосредоточившись на Малике. "Почему?
Кастил повернул ко мне голову, и я увидела, что его кожа побледнела, почти так же сильно, как во время жажды крови. "Я сделал много ужасных вещей - совершил поступки, которые будут преследовать меня до последнего вздоха и после, но я не мог пройти через это. Даже веря в то, что я сделал, я не смог", - сказал он с мрачным, подавленным смехом. "Видимо, убийство ребенка было чертой, которую я не мог переступить".
"Ублюдок", - прохрипел Киеран.
"Нет", - сказал Кас, и это одно слово было жестким. Оно не оставляло места для споров. Это было провозглашение. Мольба. "Скажи мне, что это не так".
Я не желал ничего больше, чем иметь возможность сделать это.
"У меня тоже был шанс. Когда я вытащил тебя из шкафа? Я собирался тогда - прямо тогда. Я собирался покончить с этим. Но я не смог. И я попытался снова". Малик откинул голову назад, глядя в потолок, а моя рука метнулась к горлу, где я почувствовала призрачное давление холодного лезвия. "Я попытался снова, но в тот раз я видел это - видел, что сделала Коралена".
Я вижу это. Я вижу, как она смотрит на меня.
Эти разрозненные воспоминания обрели смысл, когда их удалось собрать воедино. "Что ты видел? Кого?"
Глаза Малика закрылись, и все это время Кастил не двигался. "Ее. Консорта. Я видел ее в твоих глазах, которые смотрели на меня".
Я резко вдохнула, когда Ривер выругался.
"Я не знаю, как это возможно. Она ведь спит, верно?" сказал Малик. "Но я видел ее".
"Консорт спит беспокойно", - сказал Ривер. "Иногда случаются вещи, которые достигают ее даже во сне, частично пробуждая ее."
"Ты - Темный", - сказал Кастил в своей обманчиво мягкой манере. Я повернулась к нему, и мне следовало обратить на него внимание раньше. Если бы я не была поглощена своими открытиями, я бы почувствовала, как рядом со мной образуется пустота ледяной ярости. "Ты привел Жаждущих в трактир в Локсвуде. Ты отправился туда, чтобы убить ее".
"Жаждущий пошел по кровавому следу, который я оставил", - признался он. "Это был единственный способ, с помощью которого я знал, что смогу пройти мимо Коралены и Лео".
Киеран что-то сказал. Малик вздрогнул, но Кастил был пульсирующей массой ярости, и это погладило сущность в моей груди. Мне пришлось отключить свои чувства. Это было слишком.
Глаза Кастила были ярко-золотыми, а его голос - боги, его голос был ровным и наполненным силой. Шепот, превратившийся в гул, пронесся по моей коже и наполнил комнату. "Возьми кинжал, Малик".
И Малик, брат Кастила, дрожащей рукой поднял кинжал - длинный, толстый, с остро отточенным лезвием. Сухожилия на его шее напряглись.
"На колени, - потребовал Кастил.
Все тело Малика задрожало, и он повиновался, упав на колени.
"Прижми его к горлу", - уговаривал король, его голос был бархатным и железным.
Принуждение.
Он использовал принуждение.
Малик поступил так, как его заставили.
"Просто чтобы все знали", - сказал Ривер, - "я не буду убирать этот беспорядок".