Война двух королев
Шрифт:
Перри неподвижно лежал на кровати, подпертый кучей подушек. Рану на его голом плече закрывала марля, материал стал розовым. Один взгляд на его напряженную челюсть и тонкий блеск пота на лбу, и я поняла, что ему больно. Мне стало жарко, когда Делано посмотрел через его плечо, сидя на стуле рядом с кроватью. При виде меня его облегчение стало земным и насыщенным.
"Ты не должен был говорить ей", - сказал Перри, его янтарный взгляд переместился с Киерана на меня. "Со мной все будет в порядке. Я так ему и сказал". Он посмотрел на Делано. "Я сказал тебе это".
"Я знаю,
"Тебе незачем беспокоиться обо мне, когда у тебя так много дел", - возразил атлантиец.
"У меня всегда найдется время, чтобы помочь своим друзьям". Я подошла к кровати, заметив, что у Делано на коленях лежит раскрытая книга. "Что ты читаешь?"
На его щеках образовались два розовых пятна. "Вообще-то, это книга, которую Перри нашел в каюте корабля, где вы с Касом останавливались".
Мои глаза расширились, когда они вернулись к тому, что лежало у него на коленях. Была только одна книга, которая могла быть на том корабле.
Этот проклятый дневник.
"Уилла прожила довольно интересную жизнь". Перри слабо усмехнулся с кровати. "Хотя не знал, насколько интересную".
"Ты взяла с собой на корабль ту книгу о сексе?" спросил Киеран с того места, где он теперь стоял у окна.
"Я не брала ее с собой. Ее принес Кастил".
"Правдоподобная история", - пробормотал Киеран, в его глазах мелькнул намек на веселье.
"Неважно", - пробормотала я, пробираясь к другой стороне кровати, где осторожно села и сделала все возможное, чтобы не думать о том, как Кастил заставил меня читать из журнала, пока он наслаждался ужином.
"У меня есть вопрос", - сказал Перри, когда я потянулась к нему. "Ты читала это до того, как встретила Вильгельмину?"
" Читала. Дневник был в городском Атенеуме в Масадонии, и Дамы в ожидании всегда шептались о нем", - сказала я, дыша сквозь щемящую грусть по Дафине и Лорене. "Я даже не знала, что она атлантианка, не говоря уже о том, что она меняющаяся и Провидица. И Кастил тоже не знал. Так что можешь представить себе шок, когда мы встретили ее в Эваемоне".
"Я могу только представить". Он тихонько хихикнул, поморщившись. "Бьюсь об заклад, у Каса это был настоящий праздник".
Слабая улыбка заиграла на моих губах, когда я положила руки чуть ниже повязки. Сущность интенсивно пульсировала, стекая к моим особым рукам. Я наблюдала, как свет уходит из моих пальцев и исчезает. Серебристое сияние придало его смуглой коже более холодный оттенок, чем обычно. Напряженные мышцы его руки ослабли через несколько секунд. Я перевела взгляд на его лицо и увидела, как его губы разошлись в такт более глубокому и длинному вдоху.
Делано пошевелился, потянулся, чтобы достать повязку. Он осторожно поднял ее. Затем он сделал еще более глубокий и длинный вдох. Его глаза встретились с моими, и его губы произнесли тихое: "Спасибо".
Я кивнула, убирая руки от Перри, когда Делано прижался одной рукой к его щеке. Он остановился и прижался лбом к лбу атлантийца, а затем поцеловал его. Когда мои чувства все еще были открыты, сладкий и гладкий вкус, который я не узнала в первый раз, заплясал на моем языке.
Любовь.
Я не могла уснуть, просыпаясь каждый час, видя, как тех охранников в коридоре разрывают на части Жаждущие, которые несколько часов назад были смертными. Я все время видела Ардена, несущегося вперед, а потом обнаруживала его, его мех был скорее рыжим, чем серебристо-белым. Мягко покачивающиеся ноги и скрытые лица преследовали меня. И эти тела. Все эти тела, которые выносили солдаты. Все это повторялось снова и снова.
Вместе с пронзительными криками Жаждущих. Я лежала на боку и смотрела в пустоту. Моя кожа была холодной. Внутри меня было холодно, как в подземной гробнице. Я пыталась сосредоточиться на тепле, прижатом к задней части ног, где спал Киеран в своей волчьей форме, но мои мысли были заняты другим.
Кто были эти девушки? Я не думала, что они были приняты для Обряда. Если бы это было так, разве они не были бы в Храме? Были ли они детьми слуг, убитых здесь? Были ли они украдены из своих домов?
А те, кого мы нашли под Храмом, были ли их души заперты там? Считалось, что тела должны быть сожжены, чтобы душа освободилась и попала в Долину. Я не знала, правда ли это, или церемониальное сожжение тела предназначалось скорее для скорбящих, чем для умершего. Но все, о чем я могла думать, это о тех бедных детях, затерянных под землей, одиноких, испуганных и очень холодных...
Я судорожно вдохнула и потянулась вверх, сжимая кольцо Кастила. Как кто-то может участвовать в подобном? Во что они могли верить настолько полно, настолько всецело, что могли оправдать это? Что позволяло им жить каждый день? Дышать, есть и спать? Как она могла сделать что-то подобное? Она была частью этого. Причиной. Она убедила этих Жрецов и Жриц выполнить ее приказ. Убедилась, что Вознесенные были созданы и превращены в нечто столь же ужасное, как и Жаждущие.
Как я могла быть частью Исбет? Я была. Я разделяла ее род, как бы отчаянно я не хотела, чтобы это было правдой. Как она могла быть моей матерью? Она всегда была такой? Когда она была смертной? Неужели потеря сына и сердечной пары сделала это? Неужели боль от такой потери действительно превратила ее в чудовище, совершенно не способное заботиться ни о чем, кроме мести?
У меня пересохло в горле, когда я крепче сжала кольцо Кастила. Могу ли я стать такой же, как она? Если бы с Кастилом что-то случилось? Если он... если его убьют, стану ли я не более чем гневом и ядом, который освобождает только смерть?
Я уже была близка к этому.
Так близко к тому, чтобы потерять себя в этой боли. А он все еще был жив. Было ли это влиянием ее крови во мне? Означало ли это, что я с большей вероятностью стану такой же, как она? Или это была связь сердечной пары? Становились ли такими те, кто терял свою вторую половинку - если они просто не сдавались и не умирали, как те, о ком говорил Кастил?
В темные, безмолвные мгновения ночи я могла признать, что это возможно. Я могла бы стать такой же, как она. Но еще больше меня пугало осознание того, что я могу стать чем-то гораздо худшим.