Война этажерок
Шрифт:
Лишь получив из крепостных запасов 48 устаревших 87-мм пушки образца 1877 года, командование корпуса несколько успокоилось, но продолжало выказывать свое неудовольствие произошедшим грабежом. Тем более что, учитывая имеющиеся силы, корпусу полагалось, как минимум, вдвое большее количество артиллерии. Полностью же снизить накал страстей удалось только после озвучивания информации, что эти старые пушки даны им во временное пользование для учебных целей, а перед выдвижением на фронт, корпус будет перевооружен на современные скорострельные орудия. Обещали даже подкинуть станковых пулеметов. Но в последнее мало кто верил. А потом началось слаживание родов войск, и очередная волна воплей полетела гулять по приемной командующего ИВВФ — слишком уж много всего необычного обрушилось на головы, как нижних чинов, так и офицеров, сбиваемого в единый механизм соединения. Причем немалая заслуга в этом деле принадлежала тем людям, с которыми нижегородских авиаторов свела война. Так большая часть летчиков 1-го штурмового и 5-го легкобомбардировочного
Оказались включены в состав формируемого корпуса и новейшие моторизованные соединения. Одна автотранспортная и три бронепулеметные роты в общей сложности насчитывали свыше двух сотен машин, начиная от мотоциклов и заканчивая артиллерийскими броневиками. По наводке Егора в формируемый корпус удалось даже сманить штабс-капитана Бажанова. Того самого, что во время боев у Млавы руководил сводным моторизованным отрядом. Мало того, что он являлся одним из наиболее грамотных русских офицеров в плане применения и обслуживания автомобильной техники, так еще, проживая во Франции, долгое время работал в компании производившей миниатюрные радиопередатчики, что идеально подходили для установки на автомобили и аэропланы. Именно от Ивана Николаевича авиаторы в свое время и узнали об этом производителе и, пребывая в составе закупочной комиссии, Егор смог заказать с полсотни экземпляров. И нынче все они были установлены на командирских броневиках, машинах артиллерийских корректировщиков, выполненных на базе БРДМ-2, и машинах связи, а также на «Белом Лебеде», что стал первым полноценным авиационным артиллерийским корректировщиком в мире. И, как показали последующие учения, даже устаревшие пушки, бьющие с закрытых позиций, но наводимые в режиме реального времени, могут нанести противнику изрядный урон. Да и расход снарядов оказывался в разы меньше, нежели у новейших трехдюймовок, зачастую работающих вслепую по площадям. Естественно, имея подобную корректировку, те самые трехдюймовки также могли продемонстрировать изрядную результативность. Но, чего не было, того не было. Вот и пришлось поначалу довольствоваться устаревшими орудиями. Зато в последних числах марта на головы артиллеристов корпуса упало счастье в виде 96-ти трофейных 77-мм орудий с передками и зарядными ящиками, которых было достаточно для формирования двух артиллерийских бригад.
В отличие от станковых пулеметов, утаить от начальственного взора полевую пушку, было малореально, потому по итогам отгремевших сражений их немалое количество и скопилось на складах Варшавы. Как и немыслимые запасы снарядов к ним. Конечно, кое-что из подобных трофеев уже было передано на передовую в целях возмещения понесенных потерь. Так корпусу ИВВФ не досталось ни одной гаубицы или тяжелого орудия. Но благодаря действиям авиации огромное количество полевых орудий отечественного производства были сохранены в войсках, отчего на немецкие аналоги никто особо не зарился. Таким образом обе пехотные дивизии корпуса смогли обзавестись всем положенным вооружением. И даже большим!
В то время как немцы самыми ударными темпами создавали части противовоздушной обороны, в одном из ангаров завода «Мотор» занимались тем же самым. Так, разобрав до последнего винтика одну из трофейных самоходных зениток, на «Моторе» в течение трех месяцев создали полный комплект чертежей оной. А после, при посредничестве «Рижской оружейной фабрики», заказали изготовление большей части ее составляющих на РБВЗ, на шасси грузовиков которого и планировалось размещать стволы тех самых трофейных немецких пушек, что столь кропотливо собирались авиаторами на полях сражений в Восточной Пруссии.
Естественно, что целые орудия у них тогда в конечном итоге отобрали, оставив на руках лишь разбитые, большую часть которых уже не виделось возможным ввести в строй. Все же в результате близкого разрыва крупной бомбы, а то и прямого попадания, от 77-мм полевой пушки оставались лишь перекореженные обломки, не годные ни на что кроме отправки в переплавку. Тем не менее, из всего собранного металлолома удалось набрать два десятка стволов, которые монтировали на грузовые шасси по мере поступления зенитных лафетов.
Естественно, все это было не чьей-то частной инициативой, а заказом ИВВФ, что также выкупил у флота свыше трех сотен 47-мм пушек Гочкиса. Но по сравнению с самым минимальным расчетным количеством в шестьсот потребных зенитных орудий, это виделось каплей в море. К тому же армия, прежде воротившая от пушек Гочкиса нос, резко загорелась желанием иметь легкие батальонные орудия для борьбы с вражескими пулеметами и временными укреплениями, так что более этот ресурс авиаторам не был доступен. Хорошо еще, что снарядов к ним имелось просто огромное количество, и о пополнении запасов можно было не беспокоиться в ближайшие
Эх, кто бы знал, чего стоило великому князю наложить свою лапу на всю эту наземную боевую технику, кою пришлось вырывать у армейских генералов не просто с кровью, а с мясом, связками и даже костями. Тому же Юго-Западному фронту в обмен на полтора десятка изрядно потрепанных в боях и требующих капитального ремонта БА-3 пришлось выделить еще два полка легких бомбардировщиков с изрядным запасом бомб, так что 3-я, 8-я, и 9-я армии ныне могли похвастать наличием действительно сильной авиационной поддержки каждая! И это при том, что у них до сих пор сохранялись корпусные авиационные отряды, пусть людей и техники в последних оставалось не более трети от первоначального числа. По-хорошему, такие отряды уже давно следовало упразднить. Если бы еще имелось, кем заменить. Однако замены не было. Вообще. Те же самые бомбардировочные полки хоть и могли вести разведку, в силу выполняемых задач имели исключительно армейское подчинение, что грозило оставить корпуса и дивизии вовсе без авиационной разведки. Учитывая же все плюсы последней, лишать такого козыря изнывающие в сражениях войска, даже в ущерб развитию ИВВФ, виделось невозможным. Правда, все уцелевшие У-2 из корпусных и крепостных отрядов уже давно изъяли для переделки в бомбардировщики, заменив их на трофейные аэропланы и У-1 всех модификаций, что позволило укомплектовать аж полтора бомбардировочных полка. Но даже так один полк нового строя пришлось временно выводить из состава 1-й смешанной авиационной дивизии, что сводилась воедино в Варшаве. И восстановить эту потерю в ближайшие месяцы виделось очень нелегким делом.
Хорошо еще, что в ИВВФ изначально имелась собственная техника, и выпрашивать у кого-либо понадобившиеся для формируемого корпуса грузовики не пришлось. Вот только, чтобы собрать со всех старых авиационных отрядов сотню уцелевших Зауреров, пришлось потратить аж два месяца, и вообще держать данный вопрос на личном контроле — уж больно многим не хотелось расставаться с и так немногочисленными автомобилями. А что было делать, если из всего числа заказанной еще в прошлом году в Европе и САСШ техники, большая часть до сих пор прозябала во Владивостоке и Архангельске вместе с тысячами тонн прочих грузов, для вывоза которых попросту не имелось транспортных мощностей? Так ни одна из уже сформированных бронепулеметных рот до сих пор не имела ни одной машины английской выделки, и увеличивать количество столь потребных броневиков пришлось путем пускания под нож грузовиков, выполненных на тех же шасси. Причем с БРДМ-2 ситуация обстояла подобным же образом — все вновь поступившие машины были склепаны на выкупленных у частных владельцев подходящих шасси Руссо-Балтов, которые, кстати, уже закончились и новые от РБВЗ ждать не приходилось.
А сколько ему выедали мозги в Главном Военно-Техническом Управлении, когда он пошел договариваться насчет тракторов? Тех самых тракторов, что с нетерпением ожидали в крепостях для транспортировки тяжелой артиллерии. Великий князь сам поражался, как эти неугомонные нижегородские авиаторы смогли уговорить его на подобный шаг. Они, видите ли, на опыте боев в Восточной Пруссии придумали гусеничную боевую машину, которой не было бы страшно бездорожье. И ведь убедили, кровопийцы! Уж больно внушительным было показательное выступление, когда полдюжины стальных коробок, проложив себе путь в по колено засыпанном снегом поле, выползли к намеченному рубежу и принялись крутиться на месте, имитируя процесс уничтожения гусеницами вражеских окопов вместе с находящейся в них пехотой. Ныне же дюжина подобных машин, но уже обшитых настоящей броней, а не фанерой, прибыли в Варшаву, будучи замаскированными под ящики с разобранными аэропланами. Но идти к будущему месту прорыва своим ходом им предстояло лишь от Сольдау, чтобы не расходовать на пустой марш ресурс, как мотора, так и гусеничного движителя.
Да, не одни немцы понимали всю важность того выступа, что образовывала Восточная Пруссия. Этот, нависающий над правым флангом вообще всей русской армии, «дамоклов меч» давно уже следовало бы ликвидировать. Однако сказать было куда проще, нежели сделать. Те бои, что имели место на ее территории в начале войны, уже к концу 1914 года перестали восприниматься, как изрядно кровавые. Все то время пока на юге шла борьба за Галицию, здесь тоже не смолкали ружейные выстрелы и рокоты артиллерийской канонады. Полки и дивизии с обеих сторон стачивались за считанные дни и если бы не постоянно подтягиваемые подкрепления, уже к Рождеству здесь попросту некому было бы воевать, столь высокой оказалась убыль личного состава. Тем не менее, армии, что вступили здесь в противостояние еще в августе, до сих пор продолжали существовать, все глубже вгрызаясь в землю, выстраивая непреодолимые оборонительные позиции. Не в последнюю очередь благодаря русской авиации, что даже после убытия добровольцев продолжила сокращать преимущество немцев в артиллерии. Пусть не столь успешно, как пионеры этого дела. Но, тем не менее.