Война гармонии
Шрифт:
– Что, покорять чужие земли было интереснее, чем заправлять делами в Фэрхэвене?
– Это уж точно, – отозвался Высший Маг. Он снова поставил бокал на стол и бросил взгляд в сторону полуоткрытого окна. Хотя уже началась осень, но погода стояла жаркая, а неподвижные занавески указывали на полное безветрие. Утерев лоб, он пояснил: – Все тебя ненавидят, но ходят вокруг тебя на цыпочках, и что бы ты ни сказал, в ответ слышишь одно: «Да, Высший Маг. Истинно так, Высший Маг...»
– Да, Высший Маг.
– Элдирен! Думаешь, если я малость перебрал вина, так у меня уж и голова
– А что ты хочешь от меня услышать?
– Что-нибудь насчет того чародея.
– Какого еще... чародея?
– Того самого, который взорвал магические зеркала. Уже дважды... вроде бы дважды?
– Ах... того! – пальцы Элдирена непроизвольно коснулись тонкого шрама на щеке.
– Его, его самого. Тебе прекрасно известно, о ком речь, – Белтар уже в который раз потянулся за бутылкой.
– Если бы знал! Я даже не могу его обнаружить. Изображение расплывается, и уловить удается лишь странное переплетение гармонии и хаоса, причем все это гармонизировано. Ты можешь себе представить гармоничный хаос?
– Пропади он пропадом! – Белтар осушил бокал, наполнил его снова и с преувеличенной осторожностью водрузил на стол опустевшую бутылку. – По-твоему выходит, что мы имеем дело с настоящим Серым магом... Из тех, про которых говорят, будто их не бывает?
– Утверждать наверняка я не возьмусь, – отозвался Элдирен. – Но мне так кажется.
– Пропади все пропадом! Мало мне коварных льстецов с их поддакиванием и кознями за спиной! Так теперь приходится беспокоиться еще и об этом Сером демоне, шастающим невесть где и взрывающим зеркала, так что никто не может его найти.
Элдирен не поднимал глаз от стола.
– Ты все равно не пьешь, – промолвил Белтар. – Давай-ка я выпью и твое вино, пока оно не прокисло. Как все вокруг.
139
– Умно придумано, весьма умно, – промолвила Алтара, пробежавшись пальцами по броневым листам из черного железа, подкрепленным черным дубом. – Впрочем, Джастин, ты всегда умел находить удачные решения. А могу я поинтересоваться, как этот наземный пароход пропустили в ворота?
– Джастин сообщил караульным, что машина предназначена для тебя и ты рассердишься, если не получишь ее вовремя, – пояснил Гуннар. – А поскольку это не вполне убедило их, добавил, что если это хорошее устройство, то задерживать его им незачем, а если плохое и вредное, то его надо убрать подальше. А в таком случае лучшего места, чем инженерная мастерская, для такой чертовщины не подобрать. А еще во всеуслышание объявил себя инженером, одержимым гармонией. Короче говоря, устроил настоящее представление.
– Охотно верю, – хмыкнула Алтара.
– Он преувеличивает, – возразил Джастин. – Да и ты тоже: в этой конструкции не так уж много оригинального. В ход пошла уйма корабельных деталей.
– Помнится мне, твои гармонизированные наконечники для стрел тоже отличались от обычных лишь одной малостью, – припомнила Алтара. – Если вещи, в которых не так уж много нового, таковы – то мне страшно подумать, что представляло бы собой твое по-настоящему оригинальное изобретение.
Джастин счел за благо не распространяться о воздушном
Гуннар отвел взгляд и уставился на утрамбованную глину перед грузовыми воротами мастерской.
– И что же, предполагается, я стану делать с этим... устройством? – криво усмехнулась Алтара.
– Я подумал, что тебе, возможно, захочется осмотреть и изучить его в течение дня или двух, перед тем как... – Джастин умолк.
– Ясно. Избавь меня от подробностей, Джастин, – отозвалась Алтара, глядя на утреннее солнце над Восточным океаном. – По моему скромному разумению, ты просто хочешь спрятать эту паровую иголку в стоге сена нашей мастерской. Я права?
– Да, о догадливейшая и любознательнейшая из инженеров.
– И при этом ты даже не соврал насчет изучения – всякий настоящий инженер, увидев этакую диковину, наверняка излазит ее сверху донизу и перенесет на чертежи все, что можно и нельзя. Таким образом, вне зависимости от удачи или неудачи твоего предприятия, изобретение сохранится, если только Совет не разгонит весь корпус инженеров.
– Последнее представляется мне маловероятным, – заметил Гуннар.
– Пожалуй, ты прав. Однако, учитывая рвение достойнейшего советника Рилтара, приходится принимать в расчет и самое невероятное. За последнее время он интересовался здоровьем Джастина никак не меньше полудюжины раз. Видать, не уверен, что для твоей поправки достаточно одного лишь отпуска.
– Мне это рвение непонятно, – ответил Джастин.
– Мне тоже, но такие люди, как Рилтар, ничего не делают без серьезной причины. А ты, – она пристально уставилась на Джастина, – и впрямь выглядишь не лучшим образом. Наверняка не спал по ночам.
– У меня было много работы.
– И что это работа дала? Мне интересно, чего ты добиваешься?
– Интересно? – Джастин изобразил вымученную улыбку. – Хочу поразить все Братство и прославиться как первый строитель сухопутного корабля.
Вызванная ложью боль сжала его виски, но он был готов к этому и сумел не вздрогнуть. Алтара покачала головой:
– Так или иначе, но ты не сможешь прятать здесь свою железяку долго.
– Знаю. Но это – техническое устройство, а стало быть, в том, чтобы временно разместить его в мастерской, ничего противозаконного нет. Всего на пару ночей, а?
– Посмотрим, – Алтара пожала плечами и обернулась к Гуннару: – Можешь ты проследить за тем, чтобы наш изобретатель не нарывался на каждом шагу на неприятности? И чтобы он хоть чуточку поспал?
Гуннар пожал плечами.
– Постараюсь.
– Ты собираешься спать в комнате Гуннара? – спросила Алтара у Джастина.
– Нет, в машине.
– Не знаю, что хуже: пустить тебя в помещения Братства или отправить в мастерскую, – призналась Алтара.
– Так ведь ночью в мастерской никого нет, а днем я к ней и близко не подойду.
– Ладно, загоняй этот сухопутный корабль, паровой фургон, или как его ни назови, внутрь! Да поживее, пока зеваки не собрались. Вон туда, к большому прессу.
– Хочешь, чтобы я объяснил устройство машины кому-нибудь из инженеров?
– Уверена, до своего отъезда ты обязательно это сделаешь.