Война глазами фронтовика. События и оценка

Либерман Илья Александрович

По моей личной версии, на неправильную оценку Сталиным разведданных о начале немецкого вторжения могли главным образом повлиять советско-германские соглашения, подписанные в 1939–1940 гг.

Очевидно, в этой детали кроется одна из многочисленных причин отступления наших войск на первом этапе войны. Ну а почему не начали наступление первыми, то в годы моей далекой боевой юности обычно объясняли, что Сталин ожидал, пока Англия и Германия в результате войны ослабеют и тогда можно будет «погреть руки у пылающего костра».

Первые дни войны вскрыли недостатки командно-административной системы управления народным хозяйством страны, несовершенство советской

военной стратегии и тактики, организационной структуры во всех звеньях Советской армии, включая Ставку, Народный комиссариат обороны и все его управления, включая Генеральный штаб.

Сталин, и главное командование Советской армии прозевали начало войны и применение новой успешной стратегии из-за создания на границах страны «железного занавеса», преследования интеллектуалов, космополитизма и неуважительного отношения к талантливым личностям. Сюда же можно отнести действие в Стране Советов систем неэффективного механизма управления экономикой.

В отношении одной из грубых ошибок командования советских войск в области стратегии и тактики, в части преимуществ обороны перед контрнаступлением, достаточно вразумительно высказался маршал К.К. Рокоссовский в своем труде под названием «Солдатский долг» («Военно-исторический журнал», 1989, №6, с. 51–54):

«Войскам, ввязавшимся в бой с наседавшим противником, следовало поставить задачу: применяя подвижную оборону, отходить под давлением врага от рубежа к рубежу, замедляя этим его продвижение. Такое решение соответствовало бы сложившейся обстановке на фронте. И если бы оно было принято Генеральным штабом и командующими фронтами, то совершенно иначе протекала бы война, и мы бы избежали тех огромных потерь, людских, материальных, которые понесли в начальный период фашистской агрессии.

Не могу умолчать о том, что как в начале войны, так и в Московской битве вышестоящие инстанции не так уж редко не считались ни со временем, ни с силами, которым они отдавали распоряжениям и приказам. Сплошь и рядом такие приказы и распоряжения не соответствовали обстановке, сложившейся на фронте к моменту получения их войсками. Нередко в них излагалось желание, не подкрепленное возможностями войск.

Походило это на стремление обеспечить себя (кто отдавал такой приказ) от возможных неприятностей свыше. В случае чего обвинялись войска, не умевшие якобы выполнить приказ, а “волевой” документ оставался для оправдательной справки у начальника или его штаба. Сколько горя приносили войскам эти “волевые” приказы, сколько неоправданных потерь было понесено!

Очень убедительно оценил роль Сталина в войне У. Черчилль: “Война — это по преимуществу список ошибок, равную той, которую допустили Сталин и коммунистические вожди, когда они отбросили все возможности на Балканах и лениво выжидали надвигавшегося на Россию страшного нападения или были неспособны понять, что их ждет. До тех пор мы их считали расчетливыми эгоистами. В этот период они оказались к тому же простаками. Сила, масса, мужество и выносливость матушки России еще должны были быть брошены на весы. Но если брать за критерий стратегию, политику, дальновидность и компетентность, то Сталин и его комиссары показали себя в тот момент второй мировой войны полностью растяпами”».

11.2. Стратегические и тактические ошибки

Неизбежность неудачного развития событий в начале войны во многом возникла в связи с тем, что Сталин не сумел сделать из войны в Испании и Финляндии необходимые выводы о необходимости

срочного перевооружения армии, развертывания массового производства новых типов вооружения, особенно новых самолетов и танков. Уже в Испании в начале 1938 г. появились модернизированные «мессершмитты», которые превосходили наши истребители И-16. Однако Сталина это обстоятельство не насторожило. Ему тогда было не до этого. Все его внимание и время многие месяцы было поглощено организацией массовых репрессий, инсценированием процессов по делу Бухарина, Зиновьева и Каменева. Он окончательно расчищал дорогу к своей неограниченной диктатуре. А без Сталина вообще никто не был в праве принять сколько-нибудь ответственное решение, тем более по вооружению армии.

Другой крупный просчет Сталина, уже в области оперативно-стратегической, связан с принятием плана обороны страны и мобилизационного развертывания вооруженных сил. По его личному указанию осенью 1939 г., вскоре после заключения договора о дружбе и границах с Германией, Генеральный штаб приступил к разработке документа. Готовили его под руководством Б.М. Шапошникова, а основным разработчиком был полковник A.M. Василевский. Главная идея плана заключалась в обеспечении готовности вести борьбу на два фронта: в Европе — против Германии и ее союзников и на Дальнем Востоке — против Японии.

Предполагалось, что Западный театр военных действий будет основным. Здесь и должны быть размещены главные вооруженные силы. Как считалось, главные усилия противник может сосредоточить на западном и северо-западном операционных направлениях. Нарком обороны, рассмотрев план, не утвердил его, полагая недостаточно решительными наши возможные действия по разгрому противника.

К августу 1940 года план обороны был пересмотрен. Теперь его подготовкой руководил уже новый начальник Генерального штаба — К.А. Мерецков. Ответственным за его подготовку по-прежнему был A.M. Василевский. Он все так же считал, что главные усилия нашей армии целесообразно сосредоточить на Западном фронте, имея в виду возможную концентрацию сил противника в районе Бреста. Военные считали, что главный удар силы вермахта нанесут на смоленско-московском направлении. Тем более что на рубежах к северу от Полесья фашисты концентрировали мощную танковую группировку.

Пятого октября план обороны страны доложили Сталину. После знакомства с ним он произнес: «Мне не совсем понятна установка Генерального штаба на сосредоточение усилий на Западном фронте. Мол, Гитлер пытается нанести главный удар по кратчайшему пути на Москву… Думаю, однако, что для немцев особую важность представляет хлеб Украины, уголь Донбасса. Теперь, когда Гитлер утвердился на Балканах, тем более вероятно, что он будет готовить основной удар на юго-западном направлении. Прошу Генеральный штаб еще подумать и доложить план через десять дней…»

Четырнадцатого октября переработанный план обороны вновь доложили Сталину. Все его пожелания были учтены полностью, а это означало коренную переориентировку основных усилий вооруженных сил. Главное направление основного удара стали ждать в соответствии с планом на юго-западном направлении. Как показали дальнейшие события, это было ошибочное решение.

Одновременно с переработкой плана по указанию Сталина в Генеральном штабе готовили концептуальный документ: «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных сил на Западе и Востоке на 1940–1941 годы». В соображениях правильно определялось, что главной опасностью является Германия, но на практике его по многим причинам не удалось реализовать.