Война Хонор
Шрифт:
— Ну ладно, ладно, — вздохнула Хонор. — Сдаюсь. К следующей среде подготовьте предложения, и я обещаю как можно скорее вернуться с вами к этому вопросу.
— Ты слышал, Нимиц? — через плечо спросил поверенный у кремово-серого кота, вольготно растянувшегося на специальном сиденье рядом со своей миниатюрной пятнистой кремово-коричневой подругой.
Нимиц повел ушами, и Максвелл усмехнулся.
— Надеюсь, ты будешь за ней присматривать и проследишь, чтобы она вправду уделила внимание моим запискам, — сказал он.
Нимиц внимательно посмотрел на него, затем приподнялся до полусидячего положения и поднял передние лапы. Правую, с прижатыми пальцами
— Предатель, — мрачно пробормотала Хонор, прочитав знак «ОК».
Нимиц насмешливо чирикнул и снова заговорил знаками.
«Я не виноват, что тебе нужна нянька, — сказали мелькавшие пальцы. — Кроме того, он приносит сельдерей».
— Кто бы мог подумать, что твою преданность можно купить так дешево, — сказала ему Хонор, горестно качая головой.
«Не преданность, — ответили лапы Нимица. — Просто сотрудничество».
— Да уж, — фыркнула Хонор и перевела взгляд на Максвелла. — Ну что ж, теперь, когда вы завербовали себе этого мохнатого приспешника, выбора у меня нет, придется прочитать вашу записку. Вот только куда, по-вашему, я должна это вставить в свое расписание? Для меня это остается загадкой.
— Я уверен, что Мак с Мирандой найдут для вас часок-другой, который вы могли бы уделить чтению. Со своей стороны обещаю быть как можно немногословнее. Но прежде чем вы одобрите какие-либо планы, вам действительно надо прочитать несколько больше, чем краткое содержание и заголовки отдельных частей, ваша светлость. Я польщен вашим доверием, но окончательные решения и последствия, которые они могут повлечь за собой, — на вашей совести.
— Знаю, — сказала она уже серьезнее и ввела команду на терминале своего стола.
Несколько секунд она вглядывалась в дисплей, затем ввела короткую запись.
— Я выбрала среду наугад, — призналась она, — но, похоже, и впрямь может получиться. Она удобна еще и потому, что днем у меня экзамен на Острове Саганами. По меньшей мере, до самых выходных я буду завалена экзаменационными работами, которые надо проверять в свободное время, его ведь у меня навалом. Так что если вы сможете прислать мне документ к утру среды, а еще лучше к вечеру вторника, я как-нибудь постараюсь уделить ему время, пока не утону во всех этих контрольных.
— Рад слышать, ваша светлость, — ответил Максвелл, — но разве у вас в среду, помимо этого, нет заседания в Палате Лордов? Кажется я видел сообщение о том, что правительство намеревается продвигать на этой неделе свой новый бюджет, и, несмотря на то что наше дело очень важно, я бы не хотел, чтобы оно мешало подготовительной работе.
— Нет, — сказала Хонор, снова скривившись, и на этот раз намного выразительнее. — Перенесли на следующую среду. Я не знаю точно почему, но правительство уведомило нас позавчера, что переносит слушания на неделю вперед. Да и подготовительной работы там будет немного. Высокий Хребет скажет в точности то же самое, что он говорит последние три стандартных года, а граф Белой Гавани и я будем говорить в точности то же самое, что мы говорим последние три стандартных года. Затем палата проголосует — разумеется, с крохотным перевесом — за проект бюджета, который нужен правительству, Палата Общин выдвинет свои поправки,
Максвелл смотрел на нее, гадая, слышит ли она сама как много горечи (и усталости) сквозит в ее голосе. Впрочем, удивляться было нечему.
Полномочия выступать с инициативой финансовых законопроектов входили в число преимуществ, которыми пользовалась Палата Лордов, контролируя финансы Звездного Королевства. Кроме того, любой законопроект должен был получить одобрение у лордов в своем окончательном виде. Это означало, что — как сетовала Хонор — лорды успешно вычеркивали любые продавленные Палатой Общин поправки, после чего выносили свой проект на безальтернативное голосование. При нормальных обстоятельствах Палата Общин сохраняла за собой довольно много власти, поскольку могла, в свою очередь, отказаться одобрить вариант Палаты Лордов и — главное — отвергнуть любые чрезвычайные финансовые меры, заложенные в бюджете лордов. Но сейчас обстоятельства нормальными не были. «Чрезвычайные финансовые меры» были уже введены, а лорды, вдобавок, имели полномочия в условиях чрезвычайной ситуации в случае если дебаты по бюджету зашли в тупик передавать право принятия финансовых решений правительству даже без одобрения общин.
Разумеется, благоразумные премьер-министры, как правило, не слишком активно эксплуатировали попадающее в их руки оружие. Чтобы лорды могли заниматься самоуправством, требовалось наличие такой ситуации, при которой заметная часть избирателей была готова обвинить в неспособности пойти на компромисс именно Палату Общин. При подобных обстоятельствах выборная палата оказывалась в фатально невыгодном положении. Но если бы лорды по неразумию попали в ситуацию, когда уже их обвинили бы в неизбежной пробуксовке работы большей части государственных служб, то длительное недовольство избирателей давно бы дало Короне основания лишить верхнюю палату контроля над финансами.
Именно потому-то правительство Высокого Хребта столь прилежно старалось купить общественную поддержку… и именно это сделало герцогиню Харрингтон и графа Белой Гавани такими ценными фигурами для оппозиции в Палате Лордов. Во всем, что касалось бюджета военного флота, их голоса звучали для избирателей наиболее весомо.
И именно поэтому барон Высокого Хребта и его союзники стремились уменьшить их влияние любыми доступными способами.
Сами члены кабинета должны были соблюдать предельную осторожность, чтобы не показалось, будто они сводят личные счеты с двумя самыми знаменитыми героями прошедшей войны. Но на практике требовалось минимальная изобретательность, чтобы перепоручить атаку достаточно отдаленному стороннику. А уж финансируемых правительством «комментаторов» и газеты, а также идиотов, которые им искренне верили, и вовсе никакие тормоза не сдерживали, и накапливающаяся усталость леди Харрингтон проявлялась все отчетливей.
Разумеется, она привыкла иметь дело с предвзятой прессой и в Звездном Королевстве, и на Грейсоне, и реагировала на выпады с таким внешним спокойствием, что Максвелл про себя считал его маской. За последние несколько лет он достаточно хорошо изучил леди Харрингтон, чтобы понять: при всей излучаемой ею безмятежности и спокойствии темперамент у нее был не менее взрывоопасный, чем у самой королевы. Пожалуй, её труднее было заставить выйти из себя, но если уж это удавалось, никакие преграды на пути не в силах были ей помешать… что могли засвидетельствовать призраки Павла Юнга и Денвера Саммерваля.