Война и миръ

Пантелей

По американцам и предлагал ударить Генеральный штаб Русской Императорской армии. Прорвать фронт и наступать по тылам сразу в двух направлениях – на Париж (через Реймс) и Амстердам (через Брюссель). Быстро наступать по железным дорогам, завозить в тыл войска и садить их в оборону – пусть эти ублюдки в котлах сами в атаках на пулемёты убиваются. Или сдаются. Классический Блицкриг.

Бронетанковый корпус должен был прорвать оборону захватить целёхонькой железнодорожную станцию в Льеже, а потом разделиться. Одна дивизия поворачивает на север и берёт под контроль железную дорогу до самого Амстердама, а две на юг, на Реймс

и Париж. Очень быстро, пока французы не додумались до минирования мостов. Придётся импровизировать, потому что заранее подсчитать подвижной состав возможным не представляется, но там его много. Испортить не успеют.

Импровизация – суть противоположность Орднунга, но управлять такой силой, как три бронетанковые дивизии, никто из германских генералов не умел, поэтому наш план приняли за основу. Пробитие коридоров до Парижа и Амстердама, Роман Исидорович Кондратенко гарантировал, а дальше только считать. Стоит отдать должное германцам, считали и всё организовывали они очень быстро.

Двадцать девятого (шестнадцатого) июня, в бронетанковых войсках Русской Императорской армии провели молебны – «Нет больше той любви, чем жизнь свою отдать за други своя», а сразу после него политико-экономический ликбез – сколько там, в этих Парижах, Брюсселях и Амстердамах, можно заработать боевых и премиальных. Обзавидуется не только армия Ренненкампфа, но и «ландскнехты» Гриппенберга.

Это будет эпический грабёж. Ради этого и бронетехнику засветить не жалко. Да и пора уже. Ущербность концепции трёхдюймовой артиллерии с единым боеприпасом в Антанте уже осознали, скоро к ним на вооружение поступят стапятимиллиметровые пушки, да и бронебойные снаряды к имеющимся трёхдюймовкам – ход очевидный и реализуемый очень быстро. Это не полупроводники, тут чистые комнаты не нужны. Так что окно возможности на наиболее эффективное применение у нас именно сейчас. Дальше, имеющаяся бронетехника безнаказанно воевать уже не будет. Из дебюта нужно выжать максимум.

Вряд-ли удастся выбить Францию из войны, на юге страны у Петена целая армия караулит Итальянский фронт и два армейских корпуса пытаются выбить испанцев из Окситании, так что прикрыть Марсель сил ему хватит, а дальше подбросят союзники. Да и котлы в тылу отвлекут у нас очень много сил. Но Париж нужно взять. Лувр, Версаль, библиотеку Сорбонны и банковские хранилища. И башню Эйфелеву разберём, в Челябинске ей самое место. Всё это, по договору с Рейхом – наше.

Двадцать девятого (шестнадцатого) июня Папа Пий Десятый выступил с неплановой проповедью «Городу и Миру» на радио Ватикана. «Перст Господа нашего уже этой ночью укажет нам достойного. Знак его увидят все и это добрый знак, которого устрашатся силы Врага рода человеческого».

Тридцатого (семнадцатого) июня, в небе над Подкаменной Тунгуской, 00.14 по Гринвичу произошёл мощный взрыв, который зафиксировали сейсмографы во всём мире, а в 04.00 началось наступление на Льеж. Без артиллерийской подготовки, в темноте. В 06.43 штаб американской Экспедиционной армии был захвачен, оборона Антанты раздвинула ноги.

К вечеру тридцатого (семнадцатого) июня, подразделения Генерального штаба генерал-лейтенанта Кондратенко контролировали железную дорогу от Амстердама до Реймса. И пошли поезда с пехотой, артиллерией и инженерными частями. В тылу французской и британской армий

срочно строились укрепления с окопами полного профиля и долговременными огневыми точками, пока те не сообразили – что происходит.

А попробуй-ка сообрази, когда вдруг пропадает связь. Радио забито помехами, а провода перерезали диверсанты. С фронта никто не атакует, артиллерия работает штатно – контрбатарейная борьба и беспокоящие обстрелы по квадратам. Есть панические донесения посыльными, но осознать масштаб катастрофы на их основании очень непросто. В тылу какие-то чудовищные бронированные машины, но это же просто машины. У них кончится топливо, или снаряды, и они встанут. Неприятно, конечно, что прозевали появление на фронте этих монстров, но для особой тревоги пока оснований нет.

Вечером, первого июля (восемнадцатого июня) 1908 года, Роман Исидорович Кондратенко передал Реймс Рейхсверу. Прямо на вокзале, Вильгельму-младшему, прибывшему с первым же эшелоном. Такая вот война, штабам приходится двигаться в авангарде, а иначе ситуацию под контролем не удержать, этот бронетанковый корпус двигается слишком быстро. Реймс – это ключ к Парижу и котлу французской армии на Восточном фронте. Две трети всех сил Второй Французской Империи можно принудить к капитуляции почти без потерь среди своих, нужно только успеть поглубже закопаться с пулемётами и миномётами. Гениальность манёвра понималась в войсках Рейха всеми без исключения, от фельдмаршалов, до рядовых интендантской службы, поэтому подгонять никого не приходилось. Германцы окапывались быстрее кротов.

Кондратенко же разделил оставшиеся у него силы, отправив одну дивизию на восток, к Нанси, а со второй, вечером второго июля (девятнадцатого июня) прошёл Париж насквозь до Версаля. Тихо прошёл, под контроль брались только объекты железнодорожной инфраструктуры, по которой. в сторону Парижа, уже ехали пехота и артиллерия армии генерал-лейтенанта Сухомлинова.

Петен «отступил» в Марсель, в чём ему немало помогли силы Специальных операций ГРУ ГШ. Петен нам ещё нужен, теперь он для Антанты – чемодан без ручки, но с ценным барахлом, постепенно превращающийся в гирю на ноге. Такая вот, доступная нам, геополитическая магия. Гришины самураи не всегда карают, иногда они спасают полезные нам организмы.

Тунгусский феномен Николай наблюдал из бункера в тридцати километрах к югу от эпицентра. Бункера-штаба графа Менделеева, бункера, на всякий случай защищённого дюймовым слоем свинца, оснащённого дизель-электростанцией и водяной скважиной. Целый подземный посёлок, с научной лабораторией и синемастудией.

Первые впечатления – атмосферный термоядерный взрыв. На десятиметровой глубине тряхнуло так, что половину с ног посбивало.

– Нихуя себе, сказал я себе, - не удержался Николай Второй.

– Вы изумительно точно выразили мои чувства, Государь, - отозвался граф Менделеев, - я думал – меня сплющит.

– Извините, Дмитрий Иванович. Похоже, эта штуковина взорвалась в атмосфере. Да не просто взорвалась, а материя вернулась в состояние энергии. Развалились ваши атомы, вопреки науке химии. Всё, что один создал, другой всегда сломать сможет. Даже атомы. Даже атомные ядра.

– Об этом говорится в Пророчестве, Государь?

– Отчасти я додумываю. Совсем немного, но… Но такая бомба нам точно не помешает. Сам Господь даёт нам подсказку.