Война и потусторонний мир
Шрифт:
Внезапно дверь справа распахнулась. Из нее, обмахиваясь крошечным веером, выскользнула молодая дама в роскошном бальном платье густого вишневого цвета. Высокую прическу ее удерживала золотая лента и пара ярких, будто бы даже горящих перьев, а винные рубины лежали на белой груди, словно на атласной подушке. Но удивительнее всего было лицо – совершенно бескровное, словно у статуи,
Увидев Константина, дама взвинтилась, будто легавая, почуявшая близкую куропатку.
– Нет, ваше высочество, с вашей стороны это просто бессовестно – бросать нас в такой вечер, – попеняла она игриво, делая приглашающий жест, будто подгребая его лапкой поближе. – Вы и так скоро уедете к этой дикой холодной женщине, к этим лесным варварам. Подарите же нам напоследок хоть пару вальсов!
Александра осторожно взглянула на Константина. Она ждала, что лицо его переменится, приобретет то восторженное и одновременно снисходительное выражение, которое обыкновенно возникает на лице мужчины, увидевшего красивую женщину. «Мне приятно с вами разговаривать, потому что в этом разговоре я сам себе приятен, ведь ваша красота делает комплимент моей наружности, а ваше простодушие – моему уму, вы лишь зеркало, в котором я сам себе кажусь лучше», – вот что чувствовалось в голосе и взгляде каждого мужчины. Даже Петр, отучившись в Париже, усвоил эту манеру – правда, применить ее на себе Александра не позволила. И вот теперь она выжидала, как с появлением дамы изменится цесаревич.
На ее удивление, он ответил лишь поклоном.
– Сожалею, графиня, срочные государственные дела.
– Неужели они не могли бы подождать до завтра? – Тонкое лицо графини вдруг испортилось настоящим испугом: – Это не война?
– Нет-нет, графиня. Не беспокойтесь.
Графиня изящно всплеснула руками. Веер выскользнул из ее ладони и взболтнулся на жемчужной нитке.
– Ах, последнее время я словно на иголках! Новости из дома все ужаснее. Цепеш в панике, отец твердит о войне. Эти бездельники и бунтари, захватившие столицу…
– Они лишь просят вашего короля
Жалостливая морщинка между бровей графини немедленно превратилась в хмурость.
– В его положении… его вынудили подписать те глупые бумажки!
– И все же его величество сам подписал декрет о Конституции. Разве не должен он быть верен своему слову?
– Вы же не сочувствуете этим… головорезам?
Графиня взметнула веером, взволнованно вдохнула – еще и еще – и вдруг замерла. Качнув пылающими перьями в прическе, она внимательно вгляделась в Александру.
– Зачем портить такой вечер политикой, лучше танцевать, – сказала она вкрадчиво. – Раз уж вы заняты, ваше высочество, возможно, ваш милый гость останется на мазурку? – Небольшие, но острые клычки выглянули из-под ее улыбки.
Константин сделал шаг навстречу – вроде бы для большей учтивости, однако теперь он стратегически стоял на ее пути к Александре.
– К сожалению, мы оба незамедлительно вызваны к его величеству.
– Но вы вернетесь после?
Константин поклонился:
– Непременно.
Графиня протянула руку, и Константин прижал губы к пальцам в атласной перчатке. Отпустив крошечную ладонь, он сделал знак Александре следовать за ним, однако графиня не позволила. Подняв руку перед Александрой, она улыбнулась. В глазах ее жирно блеснуло, давая понять – она лишь хочет увериться в свежести добычи.
Александра поклонилась.
– Не посмею, ваша светлость, – сказала она кротко, так и не распрямляясь, – мой вид слишком непригляден после боя.
В доказательство она продемонстрировала свои руки. Вид ее перчаток, прожженных, обезображенных засохшей кровью и грязью, заставил графиню прикрыться веером. «Какой конфуз!» – послышалось из-за кружевного с перламутром экрана.
– Графиня, – кивнул Константин прощально.
– Имею честь. – Александра парадно щелкнула каблуками и последовала за ним дальше по коридору.
Когда от клыкастой дамы их отделила дверь, пара вытянувшихся гвардейцев и несколько сновавших лакеев, Константин окинул ее быстрым взглядом.
Конец ознакомительного фрагмента.