Война и сердце
Шрифт:
Работаю крыльями, периодически отдыхая на потоках. С каждым новым полетом все больше привыкаю к такой захватывающей свободе. Умею летать с маневрами и ускоряться, как ястреб. Ощущаю высоту и ориентируюсь в пространстве, если надо мертвую петлю запросто исполню. Чувствую теплые потоки и ветер, умело этим пользуюсь. Это сравнимо с тем, как одна струйка душа перенаправляется подставленной ладошкой в нужном мне направлении… Я парусник в открытом море, я – птица в небе, и мне хорошо.
Подо мной вереницы беженцев. Дороги переполнены, в полях костры, шалашики и палатки. Даже ночью крестьяне на повозках, груженых
Мой дворец подмигивает мне маячком и разгорается каскадом огней и игрой сияний. Прибыла хозяйка. Вот так реакция! До рассвета еще есть пара часов. И казалось бы, я не найду себе места, дожидаясь пробуждения моих рыцарей. Не подрывать же их в четыре утра?!
Приземляюсь прямо на балкон своей высокой башни, ловко убирая крылья и перекидываясь в обычную девушку, слегка взъерошенную и немного взмыленную. Если не считать, что сердце бьется истерично, я относительно спокойна и готова здраво мыслить. И тут понимаю, что мой замок не мне так рад. И не в мою честь эта музыка и игра света с огоньками в парке. Просто в моем доме продолжается бал!
Хочется возмутиться. И Комаз возникает передо мной, как раз для того, чтобы принять на свою милую искусственную мордаху все претензии и капризы.
– Госпожа, вы не отменяли празднования. А новые назначены вашим мужем по случаю присвоения вам титулы маркизы. Желаете бальный наряд?
– Где Эрих?! – Это самый главный вопрос, что меня интересует. Первым делом я должна расставить все точки и дать понять этому лорду, что пусть только попробует отнять у меня хоть что – то! Врываюсь в свои покои, проходя сквозь призрака.
Обнаженное тело падает у моих ног, вероятно свалившись с кровати. Одеяло на себя поспешно натягивает испуганная Серафима. У моих ног жмется Нил, прикрывая причинное место.
– Вам что, больше негде этим заняться?! – Кричу, дабы хочется поорать и так. – В особняке на моей постели, сейчас на моей постели! Это… это своего рода сговор или экстремальная романтика?!
– П…п…простите, хозяйка, – выдала Серафима, состроив жалкий вид, хотя из бесстыжей мордахи, с которой стекла уже вся краска, ничего такого выйти не может. А еще они оба пьяны!
– Совсем распоясались, повадились на моей кровати! Вам тут маслом намазано что ли?! – Добиваю наглецов и выхожу через проем.
– Желаете выгнать невежд?! – Подплывает Комаз.
– Голых и в лес, желательно поближе к воде? – Злорадствую. – Чтобы их комары обглодали до косточек.
– Валерия, сжалься! – Блеет Нил за спиной.
– Живите, паразиты, – выдаю вымученно и встречаю в коридоре парочку, что яростно целуется под широкой детской картиной.
Смотрю и глазам не верю… Полу – эльф Наэль и Шейлия! Пленница, которую я оставила, как страховку от гнева горных эльфов, разоделась, навела прическу и соблазняет моего рыцаря. Конечно, ей никто на бал не запрещал приходить и общаться с остальными тоже. Просто замку запрещено было за территорию выпускать. Жива, здорова горная виконтесса, уже позабыла о своем возлюбленном, которого я за пакли таскала и пинала.
Ядом бы не поперхнуться от такого зрелища! Девка лобызается
Остываю быстро… Иду на цыпочках, стараясь проскочить мимо. Ничего против их отношений не имею, главное, что по обоюдному согласию и не на моей кровати.
– Миледи! – Восклицает блондин, не выпуская из объятий Шейлию.
– Ну чего? – Вырывается мой стон.
– Позвольте вывести из статуса пленницы виконтессу Шейлию и даровать ей свободу, а мне благословение на брак! – Заявляет блондин неожиданно. Чуть слюной не подавилась.
– А вы в трезвом уме и ясной памяти, сэр?! – Смотрю на него пристально. Шейлия жмется к мощной груди. Узнала меня, чертовка.
– Да, миледи!
– А ты, эльфийская принцесса или как там тебя, виконтесса. Ты не покурила чего в саду?! Отвечай, зараза такая!
Медленный поворот трясущейся головы и снова вжимается в камзол своего любовника с вибрирующим шепотом:
– Защитите меня, сэр Наэль. Это… это исчадие черной Аиры.
– Не покурила, – заключаю и спешу к лестнице. – Наэль делай, как считаешь нужным, если это по обоюдному согласию или по залету.
Все вокруг шуры – муры крутят. А я… Может, поделом мне, что на кровати моей?!
Эриха встречаю на лестничном пролете этажа на два ниже в сопровождении големов. Надо отдать должное, Комаз нашел его довольно быстро. Маркиз протрезвевший и напуганный, а еще слегка помятый. Возможно, оказал сопротивление.
Но при виде меня собрался, выпрямился, принимая достойный вид значимого лорда. Поцеловал руку без слов и оскалился на големов, которые через мгновение унеслись белой пылью прочь.
– Соскучились? – Ехидствую.
– Знаете ли, этот дерзкий замок меня не выпускает. Весь день я пытаюсь выйти через арку и вдоль стен, и… и… Я ваш пенник?! Почему меня доставляют к вам силой, как такового? Что все это значит, леди Валерия?!
Ой, забыла! Действительно, не отменила команду «не выпускать маркиза». Страшно подумать, чтобы было, если бы не вернулась из дворца Мора. Хотя… тут есть все, чтобы счастливо провести старость и ни о чем не переживать.
– Нет, маркиз, вы не пленник, если обещаете мне, что не станете брать на себя мои обязательства, – начала важно, отыгрываясь на этом мужчине за все обиды, полученные от короля Горация. – Вы не станете забирать себе мою армию и распоряжаться ею по велению его величества и сюзерена своего. К вам прилетит Оганес, кивнете ему, согласитесь, скажете спасибо и сделаете радостный и учтивый вид. Можете даже подпрыгнуть от счастья. А затем мы быстро аннулируем брак. И вы разведете руками, когда король возмутится, где войска Балейские.
Маркиз побледнел, потянулся во внутренний карман камзола и достал свиток с золотой печатью.
– Оганес был тут пятью часами ранее вас, леди Валерия, – ответил с настороженностью, демонстрируя документ. – И я удовлетворил своей реакцией посланника короля. Хотя и был удивлен такому решению. Возможно для вас новость, но я честен с вами, и не стану пользоваться положением. Вместе с тем, ваши вассалы верны лишь вам.
И тут вдруг Эрих с высоко поднятым подбородком и чувством собственного достоинства порвал свиток на мелкие кусочки. А затем сделал печальный вид и произнес: