Война корон
Шрифт:
Их поразил чудовищный запах и лужи черной крови, запекшейся кругом.
Лучники приложили стрелы к тетиве, ожидая появления врага.
— Откройте двери зернохранилищ, — приказала Яххотеп.
Молодые воины распахнули створки дверей, заглянули внутрь и в ужасе отпрянули. У них подкосились ноги, тошнота подступила к горлу. Один, совсем мальчик, принялся в отчаянии биться головой об стену, и если бы его не остановили, наверное, сильно расшибся бы.
Камос и Яххотеп не верили своим глазам.
Они стояли бледные, едва дыша, борясь со слезами
Здесь лежали вповалку мертвые люди, кошки, собаки и обезьяны. Все живое в Пер-Меджеде было истреблено.
Ни одно существо не уцелело.
Всех свалили в одну кучу, будто ненужный хлам.
Фараон поднял старика, в предсмертной муке ухватившегося за плечо крупного мужчины. Гиксосы, перед тем как убить несчастного, отрубили ему ступни.
Камос, вне себя от гнева и скорби, даже плакать не мог.
— Пусть каждую невинную жертву, будь то человек или животное, бережно вынесут на свет. Мы погребем жителей Пер-Меджеда, как подобает. Супруга бога прочтет молитвы, которые помогут страдальцам переселиться на поля Иару, в царство праведников.
Воины принялись рыть могилы. Казалось, их труду не будет конца.
Многие не могли сдержать рыданий. Даже Афганец, обычно невозмутимый и сдержанный, заплакал, увидев зверски обезображенный труп молодой девушки.
Наконец удалось вынести всех убиенных из двадцати зернохранилищ Пер-Меджеда. Яххотеп и Камос помолились о каждом мученике. Их бесчеловечно пытали перед смертью.
Камос чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Тут его окликнула мать.
— Послушай, меня утешает лишь то, что среди убитых нет ни одного ребенка:
— Гиксосы забрали их в рабство.
— Но боюсь, мы слишком хорошо о них думаем. Вон там, в стороне, еще три зернохранилища.
В холодном поту фараон открыл первую дверь и вздохнул с облегчением.
— Хвала богам! Здесь только кувшины.
Яххотеп тоже хотелось верить, что гиксосам не чуждо милосердие.
Однако следовало мужественно посмотреть правде в глаза. Царица приблизилась к огромному кувшину, вынула глиняную затычку…
И увидела внутри мертвую трехлетнюю девочку с разбитой головой.
В каждом кувшине были останки замученных детей.
Армия непобедимого Яннаса в точности выполнила приказ любимца Сета Апопи.
50
Совершая погребальные обряды, живые возносили горячие молитвы о мертвых, уповая на справедливый суд Осириса, царя загробного мира. Их поддерживала общая устремленность к свету. Но вот церемония закончилась, и все вновь ощутили отчаяние. Египтяне не знали, как жить дальше после того кошмара, что им пришлось увидеть наяву. Только доверительный разговор с братьями по оружию о доме и близких дорогих людях помог преодолеть уныние и вернул веру в будущее.
Оставшись одна, Яххотеп воззвала к фараону Секненра, ныне присоединившемуся к сонму богов, прося даровать ей исцеление и покой. Весельчак
Истинный воин неспособен на такую жестокость. Ясно, какую цель преследует коварный подлый Апопи. Он дает понять фараону: если наступление египетской армии не прекратится, мирные жители по всей стране подвергнутся бесчеловечной расправе. Разве сможет двадцатилетний юноша допустить, чтобы по его вине страдали и умирали беззащитные люди? Увидев обезображенные трупы своих подданных, он, мечтая о перемирии, немедленно вернется в Фивы, потрясенный до глубины души.
Палачи не напрасно бесчинствовали в Пер-Меджеде. Они нанесли фараону удар прямо в сердце, не хуже искуснейшего из наемных убийц. Зачем честный бой, если проще запугать противника, истязая невинных?
Долг царицы предостеречь и направить сына. Если египтяне сейчас отступят, их поражение неизбежно.
— Фараон не должен малодушно поддаваться врагу! — гневно сказала Анат.
— Ты же не видела, что с ними сделали!
— Я многое повидала. Тита, сын Пепи, убивал детей, нарочно, чтобы посеять в городе страх. Гиксосы всегда так поступают.
— Если мы продолжим наступление, он снова прикажет пытать и резать жителей селений и городов.
— А если отступим, станет милосерднее? Он не остановится, пока не истребит всех египтян. Фивам не устоять. Армия Яннаса двинется на юг и сотрет твой город с лица земли. Пока ты бездействуешь, от его жестокости страдают невинные люди. Объявив войну темному владыке, нельзя идти на попятный! Так считает царица Яххотеп, и я с ней согласна.
— Царица говорила с тобой?
— Нет, Камос, но я поняла по ее глазам, что даже если ты отступишься, она продолжит борьбу. Одна, с горсткой самых преданных и неустрашимых. Гиксосы поняли, что египтян им не подчинить своей воле. Апопи решил уничтожить все исконное население. Ты ничего не изменишь и никого не спасешь.
— Все наши победы — всего лишь сон!
— Ты отстоял Кусы, разрушил Неферуси, взял Гермополь на самом деле, а не во сне.
— Против колесниц у нас нет оружия.
— Гиксосы слишком уж полагаются на свои колесницы. Их самонадеянность нам на руку. На тебя возложили белую корону Верхнего Египта. Будь достоин ее. Пришло время свету победить тьму.
Яххотеп любовалась полной луной. Светлый бог возродился вновь. Снова ночное светило, средоточие тайной мудрости, восторжествовало над тьмой. В ясном небе сияли звезды. Вскоре лунный диск пойдет на убыль, и тогда сосуд предсказания умолкнет.
К Супруге бога подошел ее сын:
— Матушка, я решился. Мы продолжим бой. Ты права, иного пути у нас нет. Анат, моя возлюбленная, помогла мне понять и принять неизбежное. Она сказала то, что, наверное, хотела сказать мне ты.