Война мага. Том 3: Эндшпиль
Шрифт:
Ты давно не вспоминал двух несчастных мельинских девчушек, походя убитых воином Серой Лиги, доверенным самого Патриарха Хеона. Да, тебя потом мучили кошмары, но раскаялся ли ты по-настоящему? А ведь Тьма намекала тебе именно на это. Она хотела, чтобы ты вгляделся в себя глубже самых строгих укоров совести, проник в самую сердцевину сознания и открыл там… что?
Слишком поздно жалеть, некромант. Чёрной башни больше не существует, а всё, что ты вынес с лестницы миражей, — это знание о поури.
И ты не освоил там ничего по-настоящему нового. Ты перенаправлял
Не освоил? Нет, не так. Не применял против людей, что верно, то верно. Но чтение книг из библиотеки не могло пройти даром.
Время послушно замедлилось. В несколько исчезающих мгновений можно сделать очень многое, если знаешь как.
Перед глазами Фесса послушно распахивались толстые тома, страницы, испещрённые руническими символами; настоящую магию невозможно освоить только по книгам, она — нечто много большее, чем просто набор слов, которые достаточно произнести — и заклинание совершится.
Нет, он не зря провёл время в Чёрной башне.
— Отойдите, отойдите все! — скомандовал некромант.
На самом деле он просто тянул время. Всегда невыносимо страшен последний шаг; а здесь Фесс не мог ступить на внезапно открывшуюся дорогу, откуда ему гнусно улыбался карлик с глефой.
Сейчас некромант видел себя словно со стороны: замершая фигура в драном, заношенном плаще, руки распростёрты, лицо запрокинуто, глаза плотно зажмурены, словно они страшатся взглянуть на окружающее — и было отчего: ведь, как ни поворачивай, как ни выгораживай себя перед собственной совестью, это он, некромант Неясыть, Фесс, Кэр Лаэда, стоит за множеством разыгравшихся и в Мельине, и в Эвиале трагедий.
Если бы он не передал тогда Императору белую перчатку…
Если бы послушался Клару и остался в Долине после ранения…
Если бы уже здесь, в Эвиале, отрёкся от некромантии, как убеждала его Вейде…
Да, тогда он лишился бы очень многого. Чести, совести, права уважать себя и прямо смотреть в глаза противнику.
Но что значит твоя честь по сравнению с чужими жизнями?
Не является ли именно это высшей доблестью — пожертвовать не собой, но своей честью и остаться жить?
Перед замершим Фессом вновь поднималась Чёрная башня во всём грозном великолепии блистающей брони. Её окружали шесть раскрывшихся тёмных колодцев, шесть чёрных провалов, над ними курился парок. Море очистилось ото льда, и холодные серые волны бессильно плескались вокруг распахнутых жерл, не захлёстывая внутрь.
Тёмная шестёрка, подумал Фесс. Шестеро древних богов Эвиала, появившиеся здесь в тот самый миг, как сам этот мир обрёл плоть. Как они родились, неведомо, но они пребывали здесь изначально, с первого звёздного отблеска и первого солнечного луча. Тьма
А потом пришли новые хозяева.
В том числе — Спаситель и Западная Тьма или, вернее, Сущность.
Наверное, Дарре, Уккарону, Аххи, Сиррину, Зенде и Шаадану это не сильно понравилось. Наверное, каждый из них, пока сохранял сознание и силы, мечтал отомстить.
И, кто знает, щедрые подношения, возврат некромантом кровавого долга — не могли ли они пробудить Шестерых от затянувшегося сна?
Оцепеневший и выпавший из стремительного бега времени некромант мог только наблюдать, как над чёрными колодцами медленно соткались шесть сероватых, словно из тумана сложенных фигур. Две напоминали человеческие, женские; остальные предстали диковинными чудищами.
Они медленно поплыли над ярящимся морем, прямо к крошечному островку, где высился игольчато-аспидный шпиль.
Что я вижу, что это такое? Я должен потопить галеры Клешней, ворвавшиеся в аркинскую гавань, а вместо этого?.. Откуда эти видения, кто обращается ко мне? Сущность? Кто подсказывает мне дорогу, а то, что это подсказка, я уже и не сомневаюсь?
Рядом с шестью серыми призраками появилась седьмая фигурка.
Фесс совершенно не удивился, увидав там поури с глефой. Карлик призывно махнул теням и первым побежал к Чёрной башне, воинственно размахивая оружием. Глефа крутилась и шипела, рассекая воздух; только сейчас Фесс осознал, что в мире явленного ему видения царит полная тишина, все звуки разом умерли, даже плеск волн; утихли ветра, постоянно выводившие заунывные рулады в острых шпилях Чёрной башни.
Карлик добежал до ворот, по-хозяйски пнул в них ногой. Створки беззвучно прогнулись, словно сделанные из бумаги. Второй удар — и одна из створок сорвалась с петель.
Шесть серых теней втянулись в пролом.
В следующий миг бойницы Чёрной башни полыхнули алым, из них, вышибая рамы и ставни, вырвались клубящиеся струи рыже-чёрного пламени. Чудовищное порождение Сущности оседало, проваливалось в собственные подвалы, туда, куда вели ступени так и не пройденной Фессом лестницы иллюзий и миражей.
Падали стены, рушились шатры — основания шпилей, и сами железные спицы, дольше всего сопротивлявшиеся пламени, кренились и срывались с опор.
Кипящее пламя мало-помалу опадало, чёрная облицовка башни исчезла без следа, и тут из этого облака, где канули и карлик с глефой, и шестеро призраков — прямо вверх, в небеса вырвалось нечто ослепительно-слепящее, прекрасное и стремительное в великолепном порыве, словно сказочная птица феникс, о которой Фесс читал ещё в далёком детстве.
Клинок крылатого огня устремился прямо в тёмный небосвод, с лёгкостью взрезая его. Открылась бездна, переливающаяся всеми цветами радуги, бездна, где физическое смешивалось с ирреальным, полыхали знакомые Фессу тропы между мирами, и туда, в смешение этих путей, мерно взмахивая крыльями, улетал дивный феникс.