Война мага. Том 3. Эндшпиль

Перумов Ник

– Договаривай! – приказал Император, видя, что Вольный заколебался.

– Мне кажется, за волками стоит та же сила, что увлекла Тайде в Разлом, мой повелитель.

– Правильно мыслишь, капитан. – Император сдвинул брови. – Благодарю за службу, жаль только, что… ты так редко бываешь столь красноречив. Клянусь тем же Разломом, эта твоя речь стоит опусов всех имперских риторов, вместе взятых.

– Благодарю моего Императора. – Вольный чуть склонил голову, поклон не раболепный, а лишь с достойным уважением, как и положено у служащего перед тем, кому он

присягнул служить. – Тем не менее дерзну настаивать: Её величество следует переместить сюда, в боевые порядки. Охрана лагеря может не справиться.

Император мрачно воззрился на Вольного. Слова Кер-Тинора имели смысл, и немалый.

– Ты знаешь это наверняка – или это ваше знаменитое чутьё Вольных?

– Чутьё, мой Император. – Кер-Тинор виновато развёл руками.

– Понятно, – кивнул правитель Мельина. – Но… если я прикажу доставить Тайде сюда, сниму охрану, что станет с лагерем? С беженцами?

Лицо Вольного вновь стало непроницаемой маской.

– Мой Император отдаст приказ, и я исполню его в точности, каким бы он ни был.

– Ох уж эта мне гордость Вольных… – проворчал Император. – Я не могу оставить лагерь без защиты, Тин, – добавил он полушёпотом, так, что услыхал его один лишь Кер-Тинор. – А войска боевой линии – все потребуются там, на холмах. Может, придётся и нам с тобой помахать клинками.

Тин – так Император называл капитана своей стражи в те редкие мгновения, когда они говорили действительно по душам.

– Мой Император, без Тайде лагерю ничто не угрожает, – возразил Вольный. – Волки нацелились на неё одну.

– Ты уверен?

– Моя жизнь в руках моего Императора. Пусть меня четвертуют, если я не прав.

– Только цена окажется непомерной, – проворчал правитель Мельина. – Нет, Тин. Спасибо тебе, не думай, что я не ценю твоё предостережение. Марий! Да, да, ты, барон. Моим именем – манипулу Первого легиона в лагерь. Сказать, чтобы вооружились все мужчины. Могут напасть волки.

– Волков не удержат ни Серебряные Латы, ни даже мы, Вольные, – со внезапно прорезавшейся тоской уронил Кер-Тинор. – Только маги бы смогли…

– Посмотрим, – мрачно ответил Император. – Значит, надо как можно скорее разобраться с теми дураками, что на холмах. Сударь проконсул!

– Я здесь, мой Император, – тотчас откликнулся Клавдий, обозревавший в подзорную трубу возведённые врагом палисады.

– Публий наступает бодро. Не пришла ль пора двинуть вторую линию?

Во второй линии стоял гномий хирд. Наступать предстояло по открытому пространству, а гномы куда лучше, чем легионеры, держались под стрелами. Жаль только, что их было так мало…

– Я бы подождал, мой Император, – покачал головой Клавдий. – Бароны сейчас пустят в ход лучников. Пусть втянутся. Ударим хирдом, когда поймём, где стрелков больше всего.

– Принимаю, – коротко кивнул Император. Из-за спин его свиты вновь донёсся долгий и протяжный волчий вой, на сей раз совсем близко.

– Мой повелитель, прикажи нам отправиться в лагерь, – одними губами произнёс Кер-Тинор. – В крайнем случае

мы вынесем Её величество.

– Боюсь, что ты потребуешься мне здесь, Тин, – также чуть слышно ответил Император. – Я бросался за Тайде в Разлом, но сейчас… мы должны победить. И мы победим. Но как бы всё не решилось опять при помощи вот этого, – он потряс левой рукой. Сверкнула белая латная перчатка. – А не хотелось бы.

– Мой Император всё решил правильно, – кивнул Кер-Тинор; ещё одно небывалое дело – чтобы Вольный стал бы вслух осуждать или одобрять решения своего повелителя! – Мы должны победить. И мы победим. Надо только – быстро…

Тем временем Одиннадцатый легион прошёл уже половину разделявшего армии расстояния. Топких берегов ручья на излёте достигали первые баронские стрелы, но лучники мятежников пока ещё ждали команды.

– «Черепаху», – прорычал Публий. Трубачи повторили приказ, сыграв короткую, всем легионерам прекрасно знакомую мелодию.

Не обладая мастерством гномов, легионеры превосходили их в ловкости. Манипулы с грохотом сдвигали щиты, шеренги переходили ручей по пояс в воде и останавливались, словно имперской армией вдруг овладела нерешительность при виде целого леса копий с развевающимися на них штандартами большинства благороднейших фамилий государства.

– Сейчас начнётся… – проворчал Клавдий.

Он был прав. Баронская армия не зря стояла на Ягодной гряде несколько дней, вгрызаясь в землю и тратя боевой припас на тщательную пристрелку. Над палисадами взвилось целое облако – свистящее, шипящее, колючее, пронзающее. Окованный сталью дождь забарабанил по предусмотрительно поднятым щитам легионеров, хлестнул по неподвижным манипулам.

Когорты не дрогнули. Воины Империи обучались стоять, сомкнув щиты, под градом учебных стрел, не способных убить, но причинявших достаточно болезненные раны. Поднятые над головами широкие скутумы опирались не только на руки, но и на подставленные пилумы. Манипулы и центурии способны были стоять так часами.

– У них вся первая линия – стрелки. – Проконсул Клавдий протянул Императору подзорную трубу. – Пора двигать хирд…

– И арбалетчиков Суллы, – закончил Император. Клавдий только молча кивнул.

В отличие от дисциплинированных, скованных уставом легионеров гномы наступали весело, в полный голос горланя боевые песни. Большой прямоугольник хирда выкатился из леса, и низкорослые подземные воители бегом бросились через луг. Над их рядами высоко и гордо трепетало уже познавшее кровь и вкус победы знамя с Царь-Горой и имперским василиском. Где-то там шёл и неукротимый Баламут, некоронованный король тех гномов, что сумели встать выше ненависти к людям…

Справа и слева от хирда наступали манипулы Суллы. Первый легион, Серебряные Латы – обычно они решали исход боя, но сегодня им выпало завязывать сражение. Перед собой арбалетчики катили множество поставленных на колёса высоких дощатых щитов. Им придётся попотеть, перетаскивая тяжёлые и неуклюжие конструкции через ручей, но лучше уж пот, чем кровь.