Война мага. Том 4: Конец игры

Перумов Ник

— Отличный выстрел, — хладнокровно прокомментировал Ульвейн. — Ты должен быть доволен, Аррис. Мы выполнили приказ аэтероса. Пробивались в пирамиды. Гасили их магию. Собрали на себя, наверное, всех тварей, сколько их ни есть в Мельине. Заставили перебраться на нашу сторону Разлома. Истребили неисчислимые количества — а, как мы с тобой знаем, даже Неназываемый не может мгновенно восполнить их потери, особенно среди тех, кто способен думать и говорить. Мельин получил передышку. А мы… что мы. Аэтерос найдёт других. Но и нас не забудет. Ты ведь знаешь,

что он ведёт летопись всех своих учеников? Что в его замке есть тайный храм, где на стенах имена тех, кто сложил головы, выполняя его слово? Что он, не жалея сил, делает всё, чтобы мы смогли вернуться?..

— Ты себя уже похоронил? — огрызнулся Аррис, выпуская вторую стрелу. И вновь — короткий всхрап, тупой удар тела о землю и быстро разгорающееся пламя.

— Нет, и не собираюсь. Но готов ко всему, — Ульвейн казался совершенно спокойным, словно его нимало не волновала собственная участь.

Отряд их занимал вершину плоского холма; сквозь траву поднимались составленные кольцом древние камни, покосившиеся и обильно поросшие мхом. Когда-то здесь звучали гимны, немудрёные, но чистые. Людское святилище, ещё из тех времён, когда учение Спасителя не успело распространиться по Мельину. Здесь был родник — древняя, почти утратившая силу магия вытягивала наверх воду из глубинных жил. Несколько дубов окружали каменное кольцо, на ветвях, словно птицы, устроились эльфы-лучники.

А внизу, у подножия, бесилось живое море. Здесь собрались тысячи и тысячи козлоногих, наверное, и впрямь со всего Мельина (во всяком случае, так хотелось верить Ульвейну); твари не переступали некой невидимой черты, словно ожидая команды, которую начальствующие всё не торопились отдать. Время от времени или эльф-лучник отпускал тетиву, или гном-стрелок нажимал на спуск неуклюжей, но убийственной даже издалека магической бомбарды, и тогда очередная тварь падала; остальные пятились, скрываясь в темноте.

Небольшой отряд, приведенный Ульвейном на помощь Аррису, оказался в полном окружении. Подмастерья Познавшего Тьму показали, что их не зря облекли доверием, их путь устилали трупы козлоногих; десяток выжженных изнутри пирамид — и твари Разлома ринулись на дерзких, забыв обо всём прочем. Приказ аэтероса выполнен, теперь оставалось только выбраться прочь из этого мира — однако дверь в Межреальность оказалась забита наглухо. Неведомая магия всё тех же козлоногих, как решили Аррис с Ульвейном. И теперь ни отправить гонца, ни дозваться до аэтероса иными средствами.

Что осталось? Стоять и умирать. Оттеснённые от Разлома, отброшенные от пирамид, они захватят с собой ещё великое множество козлоногих, но рано или поздно отряд погибнет, просто похороненный под этой живой лавиной.

— Как-то… неправильно, брат Ульвейн, — Аррис опустил лук. Стрелять в тёмное море рогатых тварей — всё равно, что кидать камушки по гребню накатывающейся волны.

— В смерти эльфа никогда не было ничего правильного.

— Не так, — возразил Аррис. — Когда погибаешь во имя великой

цели. А цель аэтероса — именно такова.

— Тогда о чём ты?

— Уж больно легко мы угодили в ловушку. Привыкли, что козлоногие давят нас числом, а они сманеврировали, зашли нам в спину, отрезали отход. Вот это и неправильно — там всё больше и больше тех, кто может думать. И не хуже нас с тобой. Вот этих бы умников и… — эльф выразительно провел по собственной шее.

— Достойно, — одобрил Ульвейн. — У меня даже есть план. Но он… гм… не очень оптимистичен.

— Чего уж, выкладывай, — усмехнулся Аррис.

— Последнее и всеобщее «кольцо», — Ульвейн в упор взглянул на собрата.

— А, — Аррис понимающе кивнул. — Самое простое и самое последнее средство. Один ба-а-альшой фейерверк и из нас, и из них. Хорошо прожаренное жаркое. Да, впечатляет. Если Мельин уцелеет, об этом «извержении» станут слагать легенды. Превратят в какую-нибудь «битву огненных великанов».

— Тебе б самому легенды писать, — хмыкнул Ульвейн. — Так что, согласен, брат?

— Нет, — вдруг ответил тот. — Это действительно последнее средство. Аэтерос учил нас не совершать необратимых поступков. Встать в «кольцо» и учинить здесь «пляску пламенных духов» мы всегда успеем. А вот вырваться и вывести отряд…

— Хватит уже, — поморщился Ульвейн. — Судьбу надо принимать, не унижаясь. Нам никуда отсюда не деться. Мы можем прорваться, но окружение тотчас же замкнётся вновь. И аэтерос…

— Никогда не бросит нас, — с неколебимой уверенностью отрезал Аррис. — Подождём ещё. В конце концов, воды у нас хоть и в обрез, но хватит.

— Как скажешь, брат-храбрец, — пожал плечами Ульвейн. — Я понимаю, обидно проигрывать тупым козлоногим, но…

— Никаких «но». Аэтерос нас не оставит. Я не «верю», я знаю!

— Аэтерос, конечно же, не оставит. Но и он не всесилен, никогда не пытался себя выставить таковым. А, отвлекшись на нас, он может не успеть в какое-нибудь другое место, где его вмешательство может действительно решить всё.

— Посмотрим, — упрямо бросил Аррис. — Сто восемь солнечных кругов моего собственного мира я служу аэтеросу, и он ещё ни разу не оставил кого-то из наших без помощи.

— Верно. Но даже он не всегда успевал. За те триста восемьдесят солнечных кругов моего мира, что я служу аэтеросу.

Аррис не ответил. Одним лёгким движением вспрыгнул на вершину древнего молитвенного камня, прижал пальцы к вискам…

Отлично видевшие во тьме козлоногие разразились дикими воплями, и это тоже было новым — раньше в бой они ходили молча, словно немые. Сейчас же под холмом словно бесился огромный зверинец, где выли, ревели и улюлюкали на все лады.

— У-у, х-хады рогатые! — в сердцах гаркнул кто-то из гномов, прикладываясь к бомбарде. Огнеброс швырнул пламенный шар прямо в гущу забывших осторожность козлоногих, магия развернула пылающее прокрывало, мгновенно испепеляя плоть и кости.