Война миров и цивилизации. Том 2. Американский каганат против человечества
Шрифт:
«Боец не из слабых», — отметил про себя Ростислав.
— Пошел, шут ряженный, — рявкнул то ли разбойник, то ли работорговец, толкнув опричника ладонью в спину, придерживая сзади за ворот рубахи.
Это был перебор. Опричников за глаза называли по-разному. Но вот так, шутом… Да царского человека, да с царским перстнем на руке? Подобные слова в адрес доверенного царя — это прямое оскорбление государя.
«Совсем страх потеряли, ублюдки?» — мысленно выругался он, — «Да уж, миром разойтись не получится».
Ростислав молниеносным движением перехватил руку мужика, державшего его за шиворот. Резко провернул и изогнул до характерного,
— Ты чего? Илья Муромец, херов…
Вместо ответа опричник нанес ему удар в голову. Но противник, нырнув под руку, ловко увернулся и попытался ударить в живот.
«Ух ты! Кулачник, что ли?» — оценил Ростислав, — «А вот это сможешь поймать?»
Опричник шагнул влево, затем вправо, пугая новым ударом в голову, затем, словно пританцовывая, обошел сбоку и вдруг, резко присев, вложил ему ногой в колено. Бугай тут же осел на землю.
«Мать-Москва то, бьет с носка», — усмехнулся он. Этой уловкой ему приходилось пользоваться не раз и не два, когда попадались мастера кулачного боя.
— Уааауу… — взревел тот от боли, но следующий удар обутой в сапог ногой в голову заткнул его.
Тем временем, тот, который отделался просто ударом в челюсть, пришел в себя и поднялся на ноги.
«Крепкая у тебя башка, черт безрогий», — подумал Ростислав.
Между тем, безрогий черт резко выхватил из-за пазухи черную металлическую вещицу с дыркой на конце и направил ее на опричника.
«У вас и пистоли имеются?» — мгновенно сообразил тот.
В Московии такого оружия было крайне мало. Обычно пистоли привозили иностранные купцы в качестве дорогих подарков, а вот в Европе они имели очень широкое распространение. То, что сейчас маленьким черным глазом смотрело на Ростислава было намного меньше размером, но, безусловно, это был пистоль.
Опричник нащупал ладонью рукоять скрытого под рубахой ножа, готовясь бросить его. Глаза противников встретились. Раздался выстрел. Однако, Ростислав за мгновенье до выстрела, словно почувствовав намерение врага, качнулся в сторону. Пуля попала в дерево за ним, сбив кусок коры. Росс кувырком нырнул под противника и второй выстрел также пришелся в белый свет. Неожиданно для стрелка, он словно вырос сбоку от него. Опричник никогда не видел столь скорострельного оружия, но как голыми руками завалить врага с пищалью знал великолепно. Поймав в захват руку, держащую пистоль, он направил ее от себя и от Елены и, быстро дернув, тут же ударил себе о грудь, сломав в локте. Несмотря на дикую боль, стрелок еще пытался другой рукой наносить какие-то удары, но опричник броском перевернул его через себя и воткнул головой в землю, так что в руках у него остался клок одежды и толстая золотая цепь с шеи бугая. Удар сапогом под ребра и второй в голову заставили противника окончательно затихнуть. Ростислав поднял с земли черный угловатый пистоль и огляделся. Все трое нападавших лежали, не шевелясь и не издавая звуков. Елена, оцепенев от ужаса, стояла в нескольких шагах.
«Так, надо быстрей выбираться отсюда, пока еще кого-нибудь не принесло», — подумал он.
—
Елена кивнула не в состоянии произнести ни слова.
— Надо убрать, — пнул он ногой машину, преграждавшую путь.
Упершись сзади, Ростислав начал пытаться столкнуть машину под откос в реку, но она, как назло, двигалась только прямо.
— Подверни, — сказал он Елене, указывая на руль.
Еще когда они ехали объезжая лужи, он заметил, что направление движения зависит того, куда крутит это колесо, тот, кто управляет машиной.
— Ну, давай, — рявкнул опричник, видя, что девка не реагирует.
Лена вышла из оцепенения и, открыв водительскую дверь, вывернула руль. Росс снова уперся в заднее крыло. Машина плавно съехала под откос в воду и перевернулась на бок.
— Поехали, — произнес он, переводя взгляд с погружавшейся в реку кареты разбойников на Елену.
— Ага, — все, что смогла ответить его новая знакомая, пытаясь справиться с колотившей ее нервной дрожью.
Лена быстро, чуть ли не бегом, дошла до своей машины, залезла в нее и подняв с пола ключ, дрожащей рукой начала пытаться вставить его в замок зажигания. Ростислав сел рядом, захлопнув дверь. Наконец, ключ провернул замок, и машина заурчала. Со второй попытки ей удалось выбраться из лужи и тронутся вперед.
«Что-то как-то неласково меня тут принимают…» — подумал опричник, косясь в окно машины на лежащих на обочине без движения парней, — «Лихо все закрутилось, прямо сразу вот, еще и сделать-то ничего толком не успел.»
Глава 2
Машина с Ростиславом и Еленой остановилась перед металлическими воротами в сплошном высоком заборе, за которым спрятался двухэтажный особняк. Лена нажала что-то на небольшом черном кругляше, ворота сами собой открылись, и они заехали во двор. Убедившись, что ворота позади машины закрылись, Елена словно выдохнув напряжение упала лицом на руки, лежавшие на руле, и замерла.
По дороге опричник успел увидеть только кусок того мира, куда он попал. И отличался он от Руси шестнадцатого века намного сильнее, чем предполагал Ростислав. Удивила самодвижущаяся повозка. Она ехала намного быстрее, чем могла скакать самая лучшая лошадь из царской конюшни. Великолепные дороги, покрытые на много верст серым камнем, который Елена назвала «асфальт». Множество похожих машин. То, что Росс видел в лесу — был какой-то маленький мирок, спрятанный в лесной чаще.
«За прошедшие четыре сотни с лишним лет, все стало совершенно другим», — размышлял опричник. — «То, что я видел этой ночью — это, видимо, ритуал, и те, кто его проводил, специально одеваются для него «под старину». В обычной жизни люди и ведут себя и одеваются совсем по-другому. Хорош бы я был, если бы поперся в Коломну, как есть. Теперь понятен вопрос этой девки: «а где твои вещи?». Надо как-то раздобыть одёжку, чтобы не выделяться».
То, что его речь отличается, он понял еще у костра. Говор окружавших его людей резал слух и был насыщен множеством незнакомых слов.
«Значит и мою речь они воспримут, как чужеродную и понадобится время, чтобы перейти на их говор», — рассуждал Росс.
Первый раз Ростислав столкнулся с этим, когда подростком его привезли в Москву из далекой деревни, затерявшейся в архангельских лесах. Тогда он адаптировался довольно быстро. Сложнее было в Европе — там еще и язык был совершенно чужой. Еще сложнее оказалось в Персии.