Война на истощение
Шрифт:
Он захлопнул дверцу машины и махнул таксисту рукой. Ялла! Давай, приятель, езжай по своим делам, мысленно говорил он сам себе, и благодари своего Аллаха, что мне сейчас не до тебя…
Направляясь к кафе, Леви вспомнил русского переводчика, которому он свернул шею в Гелиополисе. Только за то, что тот некстати попался ему на пути. Тоже ведь просек, что я — «александриец», подумал он, жаль, что так получилось… Другого варианта просто не было, успокаивала мысль, он должен был умереть еще там, в Рас-Гарибе…
… Хан Эль-Халили,
Полещук долго любовался работой чеканщиков, потом смотрел, как мастера инкрустируют перламутром шкатулки, затем, поторговавшись, купил для мамы серьги с александритами (перстень с этим красивым меняющим свой цвет камнем подарил ей отец, и ему захотелось, чтобы у мамы были такие серьги), и оказался в лавке со старинным оружием. Это было нечто. Он примерил кольчугу, потрогал лезвие турецкого ятагана, полюбовался эфесом шпаги, помахал арабской саблей.
— И сколько она стоит? — спросил Полещук из интереса.
Цену хозяин назвал неимоверную. Разговорились. Мальчишка принес кофе, и Полещук утонул в разговорах с хозяином антиварной лавки, Мухаммадом. Почуяв ценителя старинного оружия и даже понимая, что тот вряд ли сможет что-то купить, Мухаммад показал ему все. Даже французское ружье солдат Наполеона, из которого они якобы стреляли в Сфинкса.
— Французы в Сфикса не стреляли, — сказал Полещук, рассматривая старинное ружье. — Ни из него, ни из пушек. Это — миф, Мухаммад. Сфикса изуродовали арабы, захватившие Египет и подумавшие, что это — языческое божество, которому поклонялись египтяне в седьмом веке…
Получив в подарок крошечного скарабея (якобы настоящего, из захоронения Тутанхамона), Полещук распрощался с Мухаммадом, пообещав прийти еще раз.
— Искяндер, — сказал Мухаммад, пожимая руку. — Надеюсь, что вы придете с друзьями?!
Полещуку все стало ясно, и «старинный» скарабей в кармане потерял свою ценность. Как перстень с «брильянтом», купленный за несколько фунтов на улице… Таковы реалии Каира!
… Увидев шагающего по улице Аль-Азхар русского переводчика Хагай Леви был просто потрясен. Такого не может быть, подумал он, я же свернул ему шею… Да, похоже, руки дрогнули, не смог… Две встречи, разговор…
Черт побери, лихорадочно размышлял он, что делать? Или мчаться на квартиру, чтобы отправить информацию Рамзеса, или отследить русского? Он выбрал второй вариант, и, поймав такси, поехал за машиной, в которой сидел русский.
— Оста, Аллах тебя благословит, — сказал Леви таксисту. — Езжай за этой машиной, в ней — мой кровный враг, обидевший жену. Хочу знать, где он живет…
— Ох, как я тебя понимаю, — сказал водитель, и Леви догадался, что случайно задел болевую точку этого человека. — Моя изменила мне с хозяином, два месяца обманывала… Догнать?
— Нет, не надо. Потом разберусь. Хочу узнать место, где этот хайван живет…
— Хадыр, эффендем. Сейчас узнаем…
Автомобиль остановился возле одного из домов Насер-сити. Хагай Леви проследил, как русский вошел в здание, запомнил его и посмотрел на таксиста. Тот непонимающе спросил:
— Хадритак, здесь же русские живут? Он что — русский?
— Не твое дело! — ответил Леви. — Может, русский, откуда я знаю! Вот тебе деньги — он достал бумажник и зашелестел купюрами — быстро за ним! Узнай, в какой квартире живет, скажи, что что неправильно дал сдачу! Давай, ялла! У таксиста при виде таких денег загорелись глаза и он побежал ко входу в здание. Хагай Леви проводил его глазами, обратил внимание, что ключ зажигания остался на месте, и расстегнул клапан портфеля, где лежал его «кольт».
Через пять минут он увидел таксиста, выходящего из дома, за ним, крича, выскочил, охранник с автоматом. Таксист махнул рукой и что-то ответил, после чего охранник кивнул и вернулся обратно.
— Ну? — спросил Леви. — Узнал?
— Деньги давай, эффендем! Чуть было не арестовали! Кто, что, документы!? Ужас, еле отвязался!
Таксист включил двигатель и, поглядывая с опаской на высотку, стал выруливать на трассу.
Его смуглое лицо было покрыто бисеринками пота, он неподдельно был взволнован.
Леви отсчитал таксисту тридцать фунтов, получил инфомацию о квартире русского и сказал:
— Ялла, давай обратно, гони в Гелиополис… Плачу дополнительно — с двойным бакшишем!
Вечером он связался с Кямалем, нелегалом Моссада. Встретились в условленном месте. Кямаль был вне себя.
— Что еще, Саид? — возмущался он. — Твои действия мешают нашей работе. Кус эммак! Ты действительно ничего не понимаешь! Какой русский мальчишка? Какая ликвидация? Ты уже прокололся, и я удивляюсь, почему тебя не отозвали?
— Кямаль, ты должен понять, — сказал Леви. — Так получилось, но оправдываться не собираюсь. В конце концов, я в этом дерьме не по своей воле, и общение с агентурой мне уже вот где. — И он показал на шею. — Достал меня и Рамзес и прочие… Сообщи и ты в Центр, что я устал и хочу воевать… Меня там не понимают…
— Ладно, Саид, успокойся, — сказал Кямаль. — Я сообщу. Что за проблемы с русским мальчишкой? Ты же его, вроде, завалил… Квеийс, разберемся, давай адрес.