Война на истощение
Шрифт:
— А мне — на канал…
— Бедненький мой Алекс, — прошептала Тэта. — Мой любимый русский Schuka!..
И вновь сплелись вместе два тела, и не было ни Афин, ни канала, пропали время и пространство, исчезло все — они неистово любили друг друга. Русский лейтенант-переводчик и греческая девушка из авиакомпании «Олимпик»…
…Под утро Полещук проснулся. Тихо шелестел кондиционер, в номере было прохладно, не верилось, что за окном, закрытым жалюзи, уже наступает июньская жара. Он встал с кровати, натянул трусы, посмотрел на Тэту, и защемило сердце. Девушка безмятежно раскинулась на кровати, едва прикрытая легким одеяльцем, из-под которого выглядывали изящная смуглая нога и часть округлой соблазнительной
Он подошел к столику, на котором осталось кое-что из их вчерашнего гостиничного пиршества, и почувствовал дикий голод. Плеснул в бокал красного вина, выпил залпом, и, глядя на спящую Тэту, стал есть сыр, покрытый маленькими капельками влаги, подсохшие маслины, конфеты… Все подряд.
«Да, товарищ лейтенант, — опять настойчиво крутилось в голове Полещука, — приплыли, как говорится. За связь с иностранкой — прямая дорога в Туркмению, если не хуже… А что может быть хуже? Позорное изгнание из армии? Ну и пусть! Родине-то я не изменил! То есть, моя совесть чиста… Ну полюбил девушку, что же это — преступление?…»
Полещук посмотрел на спящую Тэту. Она, как будто почувствовав его взгляд, открыла глаза и потянулась.
— Алекс, darling, который час? Я не опоздала?
— Нет, my honey, еще рано. Я просто проголодался…
— Еще бы, — улыбнулась Тэта. — Такая ночь!.. Так который все-таки час? — Она бросила взгляд на будильник. — Полшестого?! Как тебе не стыдно так рано девушку будить! — Тэта опустила ноги на пол и потянулась за халатиком. — Отвернись, Алекс!
— А я и не смотрю, — сказал Полещук и отвернулся.
Тэта накинула халатик и прошмыгнула в ванную, на секунду остановившись возле него и чмокнув в щеку.
— Колючий! — услышал Полещук и не сразу понял английское слово. Потом провел по щеке рукой, и до него дошло — небритый.
«Удивительный народ эти женщины, — подумал он, разглядывая этикетку на бутылке греческого вина, — только что вместе спали, а сейчас она меня стесняется!» Полещук закурил, посмотрел на облачко дыма, развеваемое прохладным дыханием кондиционера, и вспомнил их первую ночь и ее, Тэту, обнаженную, целомудренно прикрывавшую ладошкой низ живота, когда она его провожала. Он недоуменно покачал головой и налил в бокал вина.
— Алекс, — обняла его Тэта со спины. — Darling, не надо больше пить! — Она отобрала бокал, поставила его на столик и поцеловала Полещука. — Я и так знаю, что ты известный русский пьяница, мой Schuka… Давай, поспим, любимый! Вместе. У нас есть еще полтора часа.
Полещук повернулся к Тэте и посмотрел в ее глаза. Они обнялись, и полтора часа пролетели для них одним мгновением, поспать им больше не удалось…
…В такси по дороге в Насер-сити Полещук прокручивал в памяти вечер и ночь с Тэтой, и поймал себя на мысли, что гречанка в этот раз даже не намекнула о том, чтобы нелегально переправить его в Афины. О чем только не говорили: о России, Греции, родителях, родственниках; вспоминали школьные годы, спорили, танцевали… Полещук поинтересовался, где Афина, так похожая на Мерилин Монро, и вместо ответа увидел грозящий пальчик Тэты — не надо! И ни слова о том, что их волновало больше всего… Умная девушка, моя Тэта, подумал Полещук, поняла, наконец, бесперспективность своей затеи. А утром, когда прощались, опять чуть не расплакалась. Как тогда. Но вопрос их будущего так и висел незримо в воздухе, и никто не знал на него ответа…
Полещуку стало грустно. Он закурил «Клеопатру», протянул пачку таксисту. Тот вытащил сигарету и благодарно кивнул. Жарче становилась с каждой минутой,
— Останови здесь, оста! — сказал Полещук водителю, когда «Фиат» стал приближаться к его дому.
Он протянул таксисту фунтовую банкноту, вылез из машины, огляделся и пошел к подъезду. Сегодня вторник, вспомнил Полещук, никого из наших быть не должно. И это весьма кстати. Пойду, пожалуй, навестить Агеева, может, борщом Маруся угостит…
Глава двенадцатая
4 израильских самолета: 2 типа «Фантом» и 2 типа «Скайхок» были сбиты вчера средствами ПВО ОАР во время двукратной попытки совершить налеты на позиции египетских войск в центральном секторе Суэцкого канала к западу от местечка Фаид. Три израильских пилота были захвачены в плен после того, как они приземлились на парашютах на западном берегу канала. Два других израильских самолета взорвались в воздухе.
Об этом, согласно сообщению агентства МЕН, заявил представитель командования вооруженных сил ОАР.
Озеров после разговоров с коллегами нашел-таки нужного ему человека в конторе соседей, но Иван Феоктистов, плотный черноволосый мужчина с намечавшейся лысиной и щеточкой усов под крупноватым носом, работающий под крышей представительства ССОД (Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами), простодушно поглядывая на собеседника, продолжал темнить. Беседа, по понятным им обоим причинам, не складывалась.
— Может, еще пивка, Иван Сергеевич? — спросил Озеров, выливая остатки «Стеллы» в стакан Феоктистова.
— Не откажусь, — ответил Феоктистов. — Эх, еще бы воблочки нашей сюда, да постучать ею об стол! А, Валерий Геннадьевич?
Озеров кивнул и, поймав глазами бармена, улыбчивого смуглолицего египтянина в белой рубашке с галстуком-бабочкой, постучал пальцем по пустой бутылке.
— Кяман бира? [148] — уточнил бармен на всякий случай и, услышав короткое утвердительное «айва», открыл дверцу холодильника.
Кафе «Шабака» в Гелиополисе было достаточно тихим и снаружи не особо приметным заведением. Не считая круглых окон, имитирующих иллюминаторы корабля. Довольно просторное помещение было декорировано рыбацкими сетями с прикрепленными к ним морскими звездами, ракушками и чучелами рыб. В центре зала высилась, упираясь в потолок, деревянная мачта со штурвалом в нижней части. Едва слышно работал кондиционер.
148
Еще пива? — ег. диал.
Кафе недавно открыли, и Озеров не ошибся в выборе места — посетителей здесь почти не было. Тройка местных юношей, сидевших в дальнем правом углу, явно не имела отношения к мухабарат — глаз Озерова в этом смысле был наметанным — они болтали о чем-то своем, не обращая никакого внимания на остальных посетителей. Да и куда можно было пригласить Феоктистова? От встречи на конспиративной квартире он наотрез отказался, а других вариантов просто не имелось. Не общаться же на каирской улице под палящим солнцем! Кафе было самое то, тем более, что представитель ССОДа, по слухам, имел слабинку: любил выпить, особенно, на халяву. Даже пару раз залетел по этой теме. Но, как сообщили коллеги, товарищ весьма непрост: неплохо владеет арабским, отлично играет под простоватого парня и себе на уме…