Война по понедельникам
Шрифт:
Валентин шагнул на открытое место, выпрямился во весь рост.
— Резвый, — позвал он.
Паренек вскочил, оглянулся, застыл в неудобной позе, увидев наставленный автомат.
— Что скажешь? — спросил его Валентин весело.
— Ненавижу, — буркнул Резвый.
В глазах его блестели слезы, по лицу была размазана грязь, на левой скуле — ссадина.
— Это понятно, — Валентин усмехнулся. — Я удивился бы, ответь ты, что испытываешь ко мне нежную любовь. На «голубого» ты не похож, так что я тебе просто не поверил бы. Поэтому давай договоримся раз и навсегда: мы — враги, ты меня ненавидишь, я тебя… хм… аналогично. Но в данный момент у меня неоспоримое
Отработанным движением паренек выхватил нож и метнул его в Валентина. Валентин едва успел уклониться.
— Круто, — признал он. — Не зря они тебя Резвым прозвали… Ладно! С тобой тут болтать у меня нет ни времени, ни желания, — Валентин отступил на четыре шага, не спуская с Резвого глаз, вытащил из ствола дерева застрявший нож. — Присядь-ка и сними ботинки. Понравились они мне: хорошие, крепкие, армейского образца — таким сносу не будет. Предлагаю по этой причине взаимовыгодный обмен: ты мне — ботинки, я тебе — жизнь. Подходит?
— Сучара е….., — сказал Резвый.
— Уймись, — посоветовал ему Валентин, демонстративно поигрывая ножом в свободной руке. — Целее будешь. Я ведь стрелять и ножи метать еще не разучился.
Резвый понуро сел на песок, начал стаскивать башмаки, швырнул их Валентину.
— Правильное решение, — одобрительно кивнул Валентин. — Жизнь дороже пошлых ботинок. И знаешь, чтобы я случайно не подумал, что ты решил сделку расторгнуть, оставайся пока на месте, так и сиди и, советую, не дергайся.
Валентин быстро обулся. Башмаки оказались на размер меньше, чем нужно, но зато были хорошо разношены.
— Ну пока, — сказал Валентин Резвому. — Передавай там привет своим друзьям.
Валентин повернулся и пошел вдоль берега. Резвый остался сидеть, глядя в песок. Валентин остановился, посмотрел на него, потом вздохнул и отправился дальше.
«Я его жалею, — подумал он. — Мне и в самом деле жалко их всех. Они меня в случае чего не пожалеют, а я их жалею. Выросших в новом мире, в этом хаосе, в страшном кровавом бардаке; не помнящих другого мира, знающих другой мир по неумелым рассказам выживших взрослых. А выжили-то разные, и в большинстве своем — типажи не слишком интеллигентные. Можно себе представить, о чем они способны порассказать молодым любознательным ребятам. И мне этих ребят жаль, потому что я помню другой, лучший, мир… Впрочем, еще вопрос, кто из нас счастливее. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное…»
Кто-то нагонял Валентина, шел следом. Валентин обернулся. Метрах в тридцати нетвердой походкой вышагивал Резвый.
— Что тебе нужно?! — крикнул ему Валентин. — Мотай к своим. Жить надоело?
Парень молчал.
— Вот идиот, — произнес Валентин с чувством.
Он, оглядываясь, сделал несколько шагов. Резвый отставать не собирался.
«Вот прилип, — подумал Валентин, — что кусок лейкопластыря. Пугануть его, что ли?»
Валентин круто на ходу развернулся и направился к парню. Тот не отступил. Ждал, насупившись.
— Ну, — сказал Валентин, — как говаривали в Одессе, ты имеешь мне что сказать?.. Молчишь? Ну молчи, молчун. Слушай, а может ты чокнутый? Дубинушка, а?
Парень никак не отреагировал на оскорбление. Валентин плюнул зло и двинулся дальше.
«Ведь совсем недавно никакой проблемы не было, — думал он с ожесточением. — А теперь стал жалеть всех и вся в ущерб собственной безопасности. Удивительно, как ты еще протянул столько времени. Одно и остается — подтрунивать над
Через час они вошли в небольшую деревеньку, пустую и заброшенную. Все здесь было разворовано и разгромлено. И давно. Но сохранилось несколько яблонь; на ветках среди листвы и на земле в траве прятались созревшие яблоки. Валентин забрался в поросший крапивой садик, подобрал несколько штук. Пару жадно схрумкал на месте, не меньше десятка взял с собой, набил карманы. Резвый наблюдал за ним из-за полусгнившего забора голодными глазами. Валентин кинул ему несколько яблок. Паренек отвернулся и стал смотреть в сторону.
— Гордый, — отметил Валентин. — Морду бы сначала умыл, гордый!
Выбираясь из садика, Валентин заметил что-то желтое в траве под крапивой. Присмотрелся. Там лежал хорошо сохранившийся человеческий скелет в истлевшей одежде, обутый в тяжелые кирзовые сапоги. Валентин вытащил нож, срезал крапиву и попытался снять с мертвеца сапоги. Правая нога скелета при этом с хрустом переломилась в коленном суставе. Валентин все-таки освободил обувь, вытряхнул из сапог мусор, потом швырнул их Резвому, сказав:
— Натягивай. Помни мою доброту.
Резвый смотрел в сторону.
— Как хочешь.
Когда минут через пять Валентин обернулся, он увидел, что Резвый, прихрамывая, ковыляет позади в кирзовых сапогах. «Новые сапоги всегда жмут», — подумал Валентин и улыбнулся. В руках Резвый держал по яблоку, откусывал от них прямо на ходу, но, заметив внимание Валентина, отбросил огрызки в сторону. Карманы штанов у Резвого оттопыривались.
Ближе к вечеру Валентин подстрелил кролика. Получилось случайно. Они с Резвым вошли в лес, и там прямо из-под ног выскочил вдруг ушастый серый клубок. Валентин выстрелил одиночным навскидку, и пуля перехватила кролика в прыжке, бросила его на траву. Валентин поднял дергающееся истекающее кровью тельце за заднюю лапу:
— Вот и ужин.
Еще через полчаса Валентин решил сделать привал. Он выбрал овражек посуше, осмотрел его, очистил на дне площадку, развел костер из веток валежника. Сделал вертел, выпотрошил и прокоптил кролика. Резвый все это время сидел наверху, на краю овражка, грыз яблоки.
— Слезай сюда, — предложил ему Валентин, — или убирайся. Ты меня демаскируешь.
Паренек спустился вниз. В это время Валентин снял кролика с вертела и ножом разделил тушку на две половины.
— Жрать будешь? — спросил он, протягивая Резвому на листе лопуха прокопченную и горячую кроличью половину. — Без соли, к сожалению. И без специй.
Резвый гулко сглотнул (яблоки — не еда для гуляющих на свежем воздухе молодых людей) и принял дар.
— Правильно, — одобрил Валентин. — Дают — бери, бьют беги.
Они поели.
Валентин почувствовал, что слипаются глаза. Прогулка измотала его.
«Но не спать, — приказал он себе. — Потом будет можно, а сейчас — нельзя».
— Спать сегодня собираешься? — обратился он к Резвому.
Тот сидел, положив руки на колени. Молчал.
Валентин прилег на землю, под боком — автомат; так не слишком удобно, но менее всего он думал сейчас об удобствах. Валентин сделал вид, будто засыпает, а сам внимательно наблюдал за странным своим спутником. Парень сидел неподвижно, потом начал клевать носом, лег, заворочался, устраиваясь. Валентин выждал некоторое время, потом бесшумно встал, подобрал автомат и сделал несколько осторожных шагов к выходу из овражка. Под ногами хрустнула ветка. Валентин мысленно чертыхнулся. Резвый, видно, спал чутко, сразу вскочил и уставился, сонно таращась, на Валентина.