Война Ретифа (сборник)
Шрифт:
— На д'Ланд! Вы вложили КОМы в руки злейших врагов Боги…?
— Но это же всего лишь трактора, мистер Галвер. Мирные машины, разве что–нибудь не так?
— Это… так, — Галвер обмяк. А затем резко вскинулся.
— Задержите корабли! — заорал он. — Я отменяю обмен студентами.
Его голос потонул в грохоте дюз, когда первый из исполинских транспортов поднялся из пусковой шахты, а миг спустя за ним последовал и второй. Ретиф смотрел, как они пропадают из виду, а затем повернулся к Галверу.
— Улетели, — констатировал он, — Будем надеяться, что они получат гуманитарное
Ретиф лежал на спине в высокой густой траве у ручья, обкусывая виноградную кисть. На взгорке, прямо над ним, появилась высокая фигура и помахала рукой.
— Ретиф! — Хэнк Арапулос слетел по склону гигантскими прыжками. — Я прослышал, что ты здесь, и у меня есть для тебя новости. Ты выиграл соревнование по сбору последнего дня. Свыше двухсот бушелей! Это рекорд! Пойдем в сад, хорошо? Празднование, похоже, вот–вот начнется.
В заросшем цветами парке, среди обобранных лоз, Ретиф и Арапулос проложили себе дорогу к столу, разукрашенному фонариками и заставленному яствами. К Арапулосу подошла стройная девушка с длинными золотыми волосами, одетая в белое платье.
— Делинда, познакомься, это Ретиф, сегодняшний победитель! И он также тот самый человек, который достал для нас рабочих.
Делинда улыбнулась Ретифу.
— Я слышала о вас, мистер Ретиф. Сперва мы были не уверены насчет этих ребят: две тысячи боганцев все–таки, и все до одного сконфужены из–за того, что их багаж сбился с пути. Но им, кажется, понравилось убирать виноград… — Она снова улыбнулась.
— И это еще не все; ребята понравились нашим девицам, — подхватил Хэнк. — Даже боганцы не такие уж плохие ребята, если отобрать их дурацкие железки. Многие из них решили остаться. Но как получилось, что ты не сообщил мне о своем приезде, Ретиф? Я бы устроил какой–нибудь торжественный прием.
— Мне понравился и полученный мною обычный. Да и узнал я об этой поездке достаточно поздно. Мистер Мэгнан немного расстроился, когда вернулся. Кажется, я превысил свои полномочия.
Арапулос рассмеялся.
— Так я и думал. У меня было такое ощущение, что ты, Ретиф, действовал на свой страх и риск. Надеюсь, у тебя не возникло из–за этого каких–нибудь неприятностей?
— Никаких неприятностей, — заверил его Ретиф. — Некоторые, конечно, были недовольны мной. Похоже, я не готов к важным постам на уровне Отделов. Вот меня и отправили сюда, в захолустье, приобрести еще немного полевого опыта.
— Делинда, позаботься о Ретифе, — попросил Арапулос. — Увидимся позже. Мне надо проследить за дегустацией вина. — Он исчез в толпе.
— Поздравляю с сегодняшней победой, — сказала Делинда. — Я заметила вас еще на работах. Трудились вы просто чудесно. Я рада, что вы получите приз.
— Спасибо. Я тоже вас приметил — вы так чудесно порхали в этой вашей белой ночной рубашечке. Но почему вы не собирали виноград вместе с остальными?
— У меня было особое задание.
— Очень жаль, вам следовало бы иметь шанс выиграть приз. Делинда взяла Ретифа за руку.
— Я бы все равно не выиграла, — сказала она. — Ведь я и есть приз.
Предки героев
I
Вечерний ветерок, наполненный запахом цветущих
— Как жалко, что этот мир умирает, — Мэгнан, первый секретарь посольства Земли на Салиноре, обвел рукой разрушающиеся башни. — Несмотря на то что Салинорской цивилизации уже миллион лет и она получила репутацию бессмертной, салинорцы, похоже, вымирают. Думаю, меньше чем через сотню лет уже никого не останется.
— Когда девяносто девять процентов территории занято кладбищами, историческими святынями и памятниками прошлого, места для жизни не остается, — заметил второй секретарь Ре–тиф. — Можно похоронить много полезного в могиле величиной с целую планету.
— Полагаю, вы имеете в виду их веру в то, что мировые запасы Святых Миамов иссякли, — фыркнул Мэгнан. — Полная чепуха, конечно. Однако кто может быть заинтересован в том, чтобы истощились их природные ресурсы?.. Дипломатический Корпус посоветовал не лезть в местные религиозные доктрины. И в любом случае — салинорцы не разрешают проводить никаких изысканий, чтобы не потревожить «святых мертвецов» или, как их предпочитают называть, спящих героев. — Мэгнан покосился на стоящего в отдалении маленького официанта–гуманоида, якобы погруженного в раздумья, — Трудно отделаться от мысли, что современные салинорцы слишком далеки от своих легендарных предков, — с опозданием произнес он. — Только сравни этого цивилизованного малыша с теми страшными статуями, которые стоят тут повсюду.
Абориген повернулся и с вежливым выражением на сказочно–милом лице приблизился к столу.
— Что желаете, господа?
— Что?.. а… скажите мне, что по этому поводу думают салинорцы? — Мэгнан прокашлялся. — Не хотели бы вы заняться добычей тех скудных полезных ископаемых, которые еще остались в коре планеты?
— Скудных, мой господин? Число, которое я слышал, составляло миллион метрических тонн в день на одну шахту, а только Великий Тассор знает, сколько тут будет шахт. — Туземец посмотрел на руины, протянувшиеся вдоль всей линии горизонта, и продолжал: — Лучше эрозия веков, чем ненасытная жадность промышленников. Во всяком случае, так сказал поэт Эулиндор несколько миллионов лет назад. Что до меня, так я не знаю…
— А что вы думаете об импорте? — настаивал Мэгнан. — Почему ваш Административный Совет категорически отказался от предложений ДКЗ, в соответствии с которыми мы ввезли бы несколько миллионов кубических миль полезных ископаемых, устроили бы тут свалки чистого сырья… и притом бесплатно!
— Мне кажется, все нужно воспринимать так, как оно есть, — ответил салинорец. — Кроме того, гнить на свалке — не наш стиль жизни. Вы понимаете, раса, ведущая род от героев… — он смахнул воображаемую крошку со стола. — Может, принести графин старого вина, господа? Например, что–нибудь из вин Иодроса урожая 574 635 года? Он сделал их примерно за 3600 лет до Рождества Христова по летоисчислению старой Земли.