Война Ретифа (сборник)
Шрифт:
— Стоп! — возопил Мэгнан. — Вы с ума сошли?
— Озкорбление звидетеля — священника крепости зтоить вам еще два кредита. Для вас делать озобую тсену — три за пять.
— Подкуп? — задохнулся Мэгнан. — Коррупция?
— Три и езть, — хуганец кивнул. — Тшто назщет тебя? — он повернулся к Ретифу. — Платить, как и другой землянин?
— Послушайте, я вам ничего не плачу1 — рявкнул Мэгнан. — Просто помогите этому несчастному выйти отсюда, будьте так любезны, и мы продолжим одеваться!
— Небольшие религиозные поджертвования — старая
— У нас, землян, есть кое–какие свои обычаи, — спокойно ответил Ретиф. — Мы полагаем, что пожертвование должно выплачиваться добровольно, — он протянул банкноту, которую офицер ловко схватил.
Стражник теперь уже стоял на ногах, покачиваясь. Капитан рявкнул ему приказ, и его подчиненный собрал обломки копья, бросил на Мэгнана ненавидящий взгляд и вышел. Капитан последовал за ним.
Ретиф закрыл Дверь за ушедшими посетителями, достал бумажку, брошенную убегающим спизмом, и развернул ее.
У ФОНТАНА С ВЕЛИКАНОМ ВО ВРЕМЯ ВТОРОГО ВОСХОДА ЛУНЫ; ПРИКОЛИТЕ ЖЕЛТЫЙ НАВОЗНЫЙ ЦВЕТОК.
Мэгнан, снова крутясь перед зеркалом, глубоко вздохнул.
— Не слишком–то благоприятное начало, — прокомментировал он. — Бог ты мой! Уже двадцать тридцать! Мы опаздываем! — Он в последний раз поддернул саронг и разгладил редеющий локон на лбу.
Мэгнан пошел первым по отдающему эхом коридору, вниз по спиральной лестнице до арки, выходящей на широкие ступени над неровной лужайкой. Голубые фонари, свисавшие с ветвей скелетообразных деревьев, слабо светили на грибоподобные декоративные растения. Скульптуры, изображающие мучающиеся души, были расставлены рядом с широкими столами, заставленными земными деликатесами, ради этого случая поспешно сгруженными с транспорта Корпуса. Дюжина фонтанов гротескной формы распространяла по саду тонкий туман и запах серы.
За высокой стеной, утыканной по верху остриями, на расстоянии в полмили от них возвышалась зловещая фигура огромного идола, окрашенного в цвет бронзы. Факелы освещали его свирепую ухмылку, правая рука была поднята в хуганском королевском салюте — локоть прямо вперед, предплечье поднято вертикально вверх, пальцы растопырены, левая рука сжимает бицепс правой.
Мэгнана передернуло.
— Этот звероподобный идол скорее похож на недоделанного хуганца, — заметил Мэгнан. — Это у него там дым идет из носа?
Ретиф фыркнул.
— Что–то горит, — согласился он.
II
Из плотной тени у локтя Мэгнана выступила темная фигура.
— Запах зтарых газет вы джуствуете, — прогрохотала она. — Наши хуганские боги полезны — они злужат общине в качестве музоросжигателей.
Одом–Глом! Вы меня перепугали! — воскликнул Мэгнан. Он отмахнулся от насекомого, жужжащего у его лица. — Надеюсь, что вечер будет удачным. Со стороны Его Высокомерия так предусмотрительно было позволить Корпусу выступить сегодня принимающей стороной; это такой дружественный жест.
— - Гость должен оказывать гостеприимство — это зтарая
— Да, неудачно получилось? что предшественник посла Страпхэнгера был отлучен от церкви и так далее. Но, в самом деле, откуда ему было знать, что он должен был наполнить Епископальную чашу для подаяний стокредитными банкнотами?
— Дело не зовсем в поджертвованиях, но он вылил туда конзервированные бобы и изпортил банкноту, которую Его Вызокомерие положил в каджестве намека.
Недостойная сцена, — согласился Мэгнан. — Но я уверен, что сегодняшний вечер поможет избавиться от остатков взаимного непонимания.
Оркестр начал настраивать инструменты, над лугом стали разноситься мрачные, стонущие звуки. Вооруженная епископальная стража занимала свои посты, а одетые в саронги дипломаты выстраивались в линию у каменной арки, через которую должны были прибыть сановные лица.
— Мне надо зпешить — позмотреть разположение орудий, — сказал Одом–Глом. — Одно позледнее предупреждение: мирзкие ценнозти, конеджно, ниджего не значат для Его Вызокомерия, но змертный грех, который Его Вызокомерие ненавидит больше всего, — это зкупость. — Он ушел, позвякивая своими цепями.
— Посол еще не пришел, — нервно заметил Мэгнан. — Бог ты мой, надеюсь, он появится до того, как прибудет Епископ Ай–Поппи–Гуги. Я боюсь того, что мне придется занимать Его Вызокомерие светской беседой.
— Согласно рапорту поста, с ним общаться совсем не трудно, — сообщил ему Ретиф. — Просто дарите Епископу все, что попадется ему на глаза, а если это его не удовлетворит, подарите еще что–нибудь.
— Как я вижу, вы начинаете разбираться в дипломатии, Ретиф, — одобрительно проговорил Мэгнан. — Но я все же беспокоюсь.
— Поскольку по протоколу ваша функция состоит в том, чтобы задабривать трудных гостей, — заметил Ретиф, — то почему бы вам не встретить Епископа у ворот и не рассказать ему пару скабрезных историй?
— Не могу себе вообразить, что глава теократического государства станет положительно реагировать на похабные анекдоты, — чопорно ответил Мэгнан.
— Ну, разговоры о биологии совершенно не считаются греховными здесь, на Хуге, наоборот, не погрязайте в вежливых беседах. Кстати, согласно руководству, в культурных кругах здесь имеется негласное соглашение о том, что конфеты приносит аист.
— Серьезно? Бог ты мой, а у нас на всех сладостях помечено: «Сделано в Гонконге»! Мне придется сказать распорядителю, чтобы он заменил этикетки. А пока я этим занимаюсь, вам лучше занять свой пост у ворот. Вы сегодня поработаете в первую смену. Через час я пришлю Стрингуисла, чтобы он вас сменил.
— Я мог бы задержать для вас Епископа на несколько минут, — предложил Ретиф, когда они подходили к воротам. — Допустим, я начну с того, что потребую, чтобы он предъявил свое приглашение.