Война ротмистра Тоота
Шрифт:
Тоот чуть заметно улыбнулся.
— Понятно. Страсть к экзотическим животным — бич колониальных офицеров.
— Энц генерал, — в палату чуть слышно вошла медсестра со стаканом воды, — раненому необходим покой.
Тоот еле сдержался, чтобы не прошептать:
— Юна.
— Ладно, ладно. — Странник поднялся с табурета и указал на пакет с фруктами: — Ешь, поправляйся. Работы непочатый край. Ты мне очень нужен. Так что, если решил отсидеться в охранниках, — забудь.
— Слушаюсь, энц генерал, — чуть слышно прошептал Атр. Медсестра склонилась над ним, поднося стакан. Он сделал несколько глотков и, дождавшись, когда генерал выйдет из палаты,
День тянулся за днём. Кружение перед глазами ротмистра остановилось, и он, держась за стены, кровать, а лучше всего — опираясь на руку Юны, мог подниматься, совершать короткие прогулки сначала по палате, а затем и по коридору. Невзирая на боль и слабость, Тоот чувствовал, что счастлив. Он никуда не спешил, не хватался за оружие, не собирался никого убивать. Просто лежал, улыбался, глядя на прелестную медсестру, и говорил с ней, говорил, говорил. Сначала речь давалась с трудом. Порою Атр не мог подобрать слова, морщился, подыскивая их. И снова улыбался, целуя руки Юны. Она была рядом днём и ночью, лишь изредка уходя в школу, чтоб провести урок. В госпитале её помнили и любили ещё с войны.
А город бурлил. Известие о том, что хонтийские шпионы пытались взорвать главу Департамента оборонной промышленности и что покушение сорвалось лишь благодаря «прозорливости и доблести уроженца Харрака, славного офицера Боевого Легиона», в первый момент, пожалуй, даже наполнило горожан радостью. Никого не опечалила гибель мэра, о жертвах говорили, повторяя слова передовиц о неминуемой мести «харракским шакалам».
Но ровно через день после взрыва в полицейское управление поступил звонок. Некто, пожелавший остаться неизвестным, сообщил, что один из муниципальных стражников бросился с моста в реку. Не успел инспектор составить протокол, как пришло новое сообщение — на этот раз о застрелившемся стражнике. Потом ещё одно. К вечеру насчитывалось уже восемь случаев необъяснимого суицида и три — буйного помешательства. Следующее утро продолжило ужасающую статистику, и полиция была вынуждена принять решение изолировать бойцов муниципальной стражи.
К изумлению сотрудников полиции, все обнаруженные в городе муниципалы представляли жалкое зрелище: наиболее стойкие пребывали в состоянии глубочайшей депрессии, некоторые пьяны до бесчувствия, кое-кого пришлось упаковать в смирительные рубашки. Никто не мог объяснить, что происходит, в чём причина странной эпидемии. По Харраку стал расползаться слух о ядовитом порошке, якобы обнаруженном за плинтусами в районных управах. Испарения этого порошка, по мнению всезнающих горожан, поражали мозг и приводили здоровых и сильных парней в столь плачевное состояние. С этой версией в городе были согласны почти все. Некоторые пытались спорить и приплетали ни к селу ни к городу какие-то жестяные коробочки. Этих объявляли несведущими тупицами, ничего не понимающими в реальной подоплёке надвигающегося кошмара.
По большей части горожане спорили лишь о том, является ли «хонтийское поветрие» настоящей эпидемией, или это диверсия, направленная против защитников города. В любом случае многочисленные слухи о вражеских происках, о массовом терроре, устроенном Хонти в одном из крупнейших городов Метрополии, усердно тиражируемые и подчас слабо напоминающие реальные события, разрастались, всё больше наполняя скорбью, обидой и яростью умы и сердца честных граждан.
А когда неподалёку от столицы подпольщики-выродки взорвали одну из башен противобаллистической
Странника в истории с очередной поваленной башней интересовало другое. В отличие от толпы он знал, чьих это рук дело. Согласно донесениям охраны, возле башни был замечен человек огромного роста и довольно странной внешности, нетипичной для уроженцев Империи. Агент, писавший сообщение, заподозрил в нём горца. Для Странника же было очевидно, что этот необычный подпольщик такой же горец, как и он сам. Разосланная по всему региону агентура прочёсывала вдоль и поперёк окрестные городки и лесные деревни, надеясь обнаружить след загадочного подпольщика.
В ожидании известий шеф контрразведки в одиночестве сидел в тёмном зале, вперив немигающий взгляд в видеозапись приезда Носача в Харрак. Вот подъезжающий кортеж, вот мэр со свитой, вот Атр, отталкивающий в сторону шефа, бегущий со всех ног, спеша выбить мину из рук Керра Несса. Ларец падает, но не закрывается. Крышка подпружинена, она ставит адскую машину на боевой взвод. Для того, чтоб привести взрыватель в действие, нужно сделать именно то, что сделал мэр…
Странник отсматривает следующую плёнку. Его лысина, покрытая капельками пота, блестит в луче кинопроектора. Генерал постукивает длинными пальцами по деревянному подлокотнику и уже в который раз смотрит в пустые глаза мэра, удачно захваченные оператором в последний миг перед взрывом: чья-то рука резко сдвигает объектив камеры, она идёт по дуге…
— Стоп! — скомандовал генерал. Киномеханик останавливает плёнку. — Запусти ещё раз.
— Сначала?
— С того места, где оператор снимает лицо мэра.
— Вам тоже показалось, что он не соображает? — не удерживается от вопроса киномеханик. Генерал смотрит тяжёлым взглядом сквозь него и отворачивается.
«Не соображает, — думает он, — это было бы полбеды. Взрывотехники, изучившие остатки адской машины, утверждают, что в ней не было дистанционного взрывателя. Так что мэр не просто не соображает. Он безукоризненно выполняет заложенную в него программу. Вот он опять поднимает ларец, вот опять его лицо. И тут кто-то отталкивает камеру».
— Стоп. Чуть назад, — опять командует Странник. — Ещё несколько кадров.
Механик вручную отматывает плёнку.
— Вот здесь.
Кадры занимают на экране доли секунды: руководство завода излучателей, стоящее за оцеплением легионеров и ждущее, когда мэр вручит ключ от города, а затем начнёт представлять чиновников высокому гостю.
— Есть! — Он хлопает ладонью по колену. Жаль, поделиться удачей не с кем. Даже ротмистр, неожиданно для самого контрразведчика пришедшийся ему по душе своей первозданной доблестью, в госпитале. — Вот оно, — повторяет Странник.
Руководство завода излучателей, замершее на экране, начинает, кадр за кадром, медленно двигаться. Хорошо видно, что почти все в момент, когда ларец с взрывным устройством вылетает из рук мэра, подаются вперёд, и лишь один человек, будто качнувшись, уходит за их спины.
Нарти Клосс, главный инженер завода. Он точно знает, что сейчас произойдёт.
Странник поднимает трубку массивного телефона:
— Доставить ко мне энца Клосса.
— Энц генерал. — Голос в трубке кажется расстроенным. — Только что звонили из полицейского отделения. Энц Клосс сегодня не явился для дачи показаний. Его вызвали как свидетеля.