Война с невидимым врагом
Шрифт:
— Это не водевиль, Брансон. Это — серьезное дело. Если вы вляпались в какую-нибудь историю, и вам нужна помощь, вы должны рассказать об этом.
— Я сам могу улаживать свои дела.
— Убежав от работы, дома, семьи? Не очень-то эффективный способ.
— Это уж мне судить.
— И мне тоже, — зарычал Рирдон. — Я докопаюсь до истины любым способом.
— До какой истины? — спросил Брансон с сарказмом. — Я взял небольшой отпуск, официально, как положено его оформил. Это было вполне законно, и с тех пор, как я знаю, закон не
Рирдон глубоко вздохнул:
— Как я вижу, вы не хотите мне доверять. Пока не хотите…. Ну что же, мне остается одно: отвезти вас обратно. Мы обсудим все по дороге домой.
— Вы не можете отвезти меня обратно, — возразил Брансон, — нападение на человека — не такое уж крупное преступление.
— Такое обвинение вам еще не предъявлено. Это будет уж последнее дело, если я прибегну к помощи закона из-за удара по зубам. Вы поедете со мной домой по собственному желанию или…
— Или что?
— Я подниму вопрос о вашей измене и разглашении государственной тайны. И вот тогда мы посмотрим, как вам это понравится.
Брансон побагровел и закричал, наклонившись вперед:
— Я не предатель!
— А никто и не говорит, что вы предатель.
— Вы только что сами сказали.
— Ничего подобного, — возразил Рирдон. — По крайней мере, пока. Я пока не нахожу никаких причин, чтобы не верить в вашу лояльность. Но если будет необходимо, я могу покривить душой. Я просто показал вам, на какие грязные трюки я способен, чтобы выяснить, что вы скрываете.
— Вы хотите сказать, что не остановитесь и перед ложным обвинением?
— Да. Я должен учесть любую возможность.
— И в то же время вы хотите помочь мне?
— Конечно!
— Ну, из этого я могу сделать два вывода: либо вы сумасшедший, либо вы считаете меня сумасшедшим, — ответил Брансон.
— Насколько я знаю, вы, возможно, и не в своем уме, — согласился Рирдон. — Если это так, то я хочу знать, как это так внезапно с вами произошло.
— Почему?
— Потому что вы не первый и, насколько я могу судить, не последний.
Брансон прищурил глаза:
— О чем это вы?
— О помешанных. Я говорю об умных и талантливых людях, которые вдруг, неожиданно становятся странными. Их уже достаточно много. И пора с этим кончать.
— Я не понимаю этого и более того, я не хочу этого понимать. Если вы считаете человека, который взял отпуск из-за того, что ему очень нужен отдых, сумасшедшим, то вы сами тронулись.
— Вы не просто взяли отпуск. — Да?
— Если бы это было так, то вы взяли бы жену и детей с собой.
— У меня складывается впечатление, будто вы лучше меня знаете, что мне надо делать, — сухо заметил Брансон. — И что же я делаю в таком случае, по вашему мнению?
— Бежите от чего-то. Или, может быть, бежите за чем-то. Более вероятно первое.
— Убегаю от чего?
— Именно это вы мне и должны были бы сказать, — проворчал Рирдон, не отрывая глаз от Брансона.
— Это ваша теория,
Нахмурившись, Рирдон посмотрел на часы.
— Я не могу оставаться здесь весь день из-за пустых споров. Через двадцать минут отходит поезд. Мы вполне успеем на него, если сейчас же отправимся в путь.
— Для этого вам придется тащить меня волоком, и тогда, может быть, и я смогу возбудить против вас дело о телесных повреждениях.
— Пустая надежда. Любой компетентный адвокат скажет вам, что судиться с правительством бесполезно. Кроме того, я знаю, что делаю. Я сам могу прибегнуть к закону.
— Ну, хорошо. Поедем.
Брансон встал, голова у него слегка кружилась. Ни одного слова не сказано об Элайн Лафарк. Во всем этом было нечто подозрительное.
Если человек преднамеренно и обдуманно убил женщину, то это — преступление. Этого достаточно для любого суда, и суды имеют с этим дело каждый месяц. Но здесь в уголовное дело вмешались военные власти, объявляя его невиновным по причине безумия.
Почему?
Это его озадачило.
Когда поезд уже мчался по пригородным местам, Рирдон опять уставился на Брансона.
— Послушайте меня, Брансон. Я буду с вами откровенным. Ради Христа, постарайтесь снизойти до моего уровня. Я скажу, почему я так заинтересован в вас. А вы в ответ расскажете мне, что вы скрываете, что заставило вас пуститься в бега.
— Я не в бегах.
— Сейчас, возможно, нет. Нет, с тех пор, как вы мне попались. Но до этого вы были в бегах.
— Нет. Это просто ваши догадки.
— Давайте раскинем мозгами вместе. Если мы будем продолжать сталкиваться лбами, то ничего, кроме синяков, не получим. Я хочу вам напомнить то, что вы, как специалист, как мне кажется, забыли, а именно: сейчас идет война. Еще не стреляют, но это все равно война. Иначе зачем бы вам и вашим коллегам так усиленно работать над еще более новым и более мощным оружием?
— Ну?
— Потому, что холодная война превращается в горячую. И война без стрельбы ведется своими способами. Каждая сторона старается украсть лучшие головы другой стороны, купить их, или же просто уничтожить. Мы теряем людей, лаборатории, идеи. Они тоже. Мы покупаем кое-какие их головы. И они покупают наши. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Конечно, старая песня.
— Ну, хоть и старая песня, а действует все так же, — согласился Рирдон, наклонился к Брансону и прищурил глаза. — Орудия в этой войне: подкуп, шантаж, воровство, соблазн, убийство, все, что помогает достичь цели. И это происходит с обеими сторонами. Главная цель в этой борьбе: как можно больше отнять у противника и как можно меньше потерять самому. Первая часть так же важна, как и вторая. Я специализируюсь на второй. Это моя работа. Это задача нашего отдела: отбить вражеские атаки на наши умы.