Война с Ретилосом
Шрифт:
Он гордился своей выдумкой. Присовокупив к своему маленькому преступлению Рилана, он обеспечил себе недурную защиту - ведь если его накажут, то смело можно требовать такой же кары для сообщника, а то, что осудят еще одного сына Рэвенлира - вероятность крайне низкая.
– Ты так дружен с Риланом, что решил провернуть все это?
– полюбопытствовал Юан.
– Да не особо, - Илдион криво улыбнулся.
– Просто мне не нравится, когда с людьми обращаются, как с животными. Мне хватило впечатлений в пустоши Этериола. Ну, нервы не выдержали, когда кое-что подобное случилось и в Эндерглиде.
Еще один четко рассчитанный, удачный удар, -
– Критиковать правительство - не слишком удачная тактика, - заметил Кристиан.
– Верно!
– подхватил Нилендер.
– Закон есть закон, и ты в первую очередь обязан ему подчиняться!
– Хорошо, понял, - поднял руки Илдион.
– Можете меня осудить, мне все равно. Можете запереть в этой же башне или выгнать из города. Я уже привык, что детям отступников достается, а малолетним стражам - нет.
– Что ж, - Тристан, знаком велев братьям и Нилендеру молчать, нахмурился.
– В любом случае, ты не только осознанно проник в запретное для тебя здание, но и украл ключ. Не надейся, что тебе сойдет это с рук, какими бы ни были причины. Сегодня вечером тебе надлежит явиться в Главную башню вместе со своим опекуном.
Это решение Илдиону совсем не понравилось. С одной стороны, было понятно, что его обвинят лишь в глупой провинности, но никак не в предательстве, но, с другой, разбирательство Главной башне - а значит, при непосредственном участии правителя, - сулило многие неприятности.
– А мальчишку вы тоже накажете?
– попытал счастья он, в очередной раз обвинив Тристана в предвзятости. Илдион был уверен, что это больное место советника, и он скорее уж помилует их обоих, лишь бы не очернить себя и Гволкхмэя - в городе и без того ходили пересуды о том, что Розенгельдам, например, благоволят чрезмерно.
Но, как потом весело говорил ему Юан, Илдион не на того напал. Очернить себя подобным упреком Тристан действительно позволить не мог, но закрыть из-за этого глаза на очевидное преступление?
– Да, - сказал Тристан.
– Рилан тоже будет наказан. Хотя его проступок состоит только в том, что он пытался оказать помощь заключенному, к тому же, своему родному брату. А твой - в том, что ты, помимо своих сомнительных целей, украл ключ.
– Не украл, а взял на время, - возразил Илдион.
– Я потом сразу вернул его вот этому господину, - указал он на Нилендера.
– Об этом поговорим вечером. Жду тебя в Главной башне со своим опекуном, - повторил Тристан ледяным тоном.
– Пока можешь идти.
Но Илдион не спешил уходить. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, затем осекся, немного помолчал, чувствуя на себе выжидательные взгляды, и, наконец, с трогательной неуверенностью обратился к Тристану:
– А без опекуна никак нельзя?
– Мне повторить еще раз?
– отрезал Тристан.
Илдион заметно приуныл, но быстро справился с собой, поклонился, повернулся и пошел прочь. Ситуация разрешилась более или менее благополучно - во всяком случае, изгнание или заключение ему не грозили, - но вот необходимость поставить в известность о своем проступке опекуна портила все дело. Старик, приютивший его четыре года назад (больше желающих взять двенадцатилетнего ребенка отступников не нашлось), отличался мрачным характером и достаточно склочным нравом и не забывал
Однако старик это событие пока никак не прокомментировал. Равно как и вторую отлучку Илдиона, во время которой - какое поразительное совпадение!
– в Эндерглид вторглись отступники, а воин Рассвета, стоящий на страже у Врат, был убит. Впрочем, что он мог поделать с этими сведениями, сидя один в своем старом доме на самой окраине города? Зато теперь, когда он предстанет перед Тристаном… Но об этом Илдион старался не думать. Ему на мгновение даже стало дурно от нахлынувших предчувствий. Хотя, подумал он, в самом крайнем случае можно нагородить еще несколько сказок о благих намерениях. Кто знает, быть может, ему и поверят. Особенно если он опять обвинит правительство в предвзятости.
Пока Илдион, погруженный в эти размышления, брел по улице, Юан, едва он отошел подальше, вцепился в Тристана:
– Тристан! Что это с ним? Волосы его видел? Розенгельдские!
– Не говори глупостей, Юан, - поморщился Тристан с таким видом, что братья сразу поняли: он старается не думать об этом.
– Как Розенгельды могли бы оказаться за пределами Эндерглида? К тому же, глаза у него, как ты видел, синие.
– Я тебе расскажу, как Розенгельды могли оказаться за пределами Эндерглида, - сказал Балиан.
– Всего одним словом расскажу: Максимилиан. Я, конечно, не думаю, что так было, - добавил он.
– Но лохмы у него действительно странные. Да и вообще, дурак какой-то.
– Точно!
– горячо поддержал его Рилан.
– И врет он все! Помочь хотел… Ну конечно! Я говорю - это он в библиотеку залез! И в башню зачем-то намылился! И…
– Помолчи, Рилан, - оборвал его Тристан.
– Тебя, между прочим, тоже ждет наказание. Но об этом после. А сейчас займемся осмотром башни.
– Мы с вами!
– немедленно протараторил Рилан, решив, что терять ему уже нечего.
Тристан намеревался самым суровым образом отправить их с Демианом куда подальше, пригрозив заодно страшной карой в виде лишения статуса тех, кто не умеет себя вести, как положено, но тут вмешался Юан:
– Пусть пойдут, Тристан. А то рано или поздно сами туда залезут. А я обойдусь - пойду лучше с тем парнишкой побеседую. Как, говоришь, его зовут? Илдион? Отлично!
И он, радостно прокричав «Илдион, подожди!», бросился вдогонку за юношей. Все проводили его удрученными взглядами.
– Попал парень, - выразил общую мысль Балиан.
Тристан, пряча улыбку, велел открыть дверь. Нилендер, с видимым смущением достав из-за пояса свой ключ, послушно исполнил приказание. Один за другим они вошли в Темную башню. Только Кристиан, решительно отказавшись от этого предприятия, остался снаружи. Он не объяснил свой отказ, но Балиан и Тристан легко поняли, что причина в его страхе перед темнотой, от которого он не смог полностью избавиться ни в Градероне, ни в Дилане.