Война семей

Никонов Андрей

За эти два дня произошли всего три события, которые почти вырвали его из одиночества.

В пятницу рано утром в коттедже появилась Клэр Биркин, врач клиники Святой Марии. Она поиграла с Моной, проверила, как та себя чувствует, накормила обедом, засунула девочку обратно в цилиндр, послала камере в гостиной воздушный поцелуй и в полдень уехала — точно так же, как и в каждую первую и третью пятницу каждого месяца, начиная с февраля. Люцифер всё это время прятался и на глаза женщине не показывался — кот превосходно отличал тех, кто действительно носил блокиратор, от тех, кто делал это для вида. Вторых он откровенно боялся и ненавидел, Павел был исключением.

В тот

же день ближе к вечеру, к яхте подъехал на гидроцикле Эфраим Геллер, человек Нины, привёз чип, на который поместил отданный Корсом ключ доступа. На предложение Павла попробовать зайти в сеть «Тайли Энтерпрайз» он ничего не ответил, запрыгнул на водный мотоцикл и удрал. Но Эфраим вообще был парнем со странностями, Нина Фернандес к этому давно привыкла, относилась с пониманием, и того же требовала от других. А раз так, то и с просьбой этой надо было обращаться к ней. Веласкес отложил это дело на следующую неделю.

А сегодня рано утром, Сол только-только показался над горизонтом, он вышел на палубу, и в этот момент мимо проплывал полицейский катер. Офицер вежливо спросил, всё ли в порядке, и что Павел делает на одном месте столько времени. Веласкес показал копию лицензии, отшутился, вручил ему бутылку спиртного и три сэндвича — по одному на каждого патрульного, и они расстались на мажорной ноте.

Тримаран появился утром, примерно в начале второй трети. Небольшой, метров шесть в длину, с двумя открытыми площадками и катером посерёдке. На левой площадке сидела девушка в бикини, а за рулём катера — пожилой мужчина в белой морской фуражке и голым торсом.

— Эй, на яхте, — мужчина приподнялся, в его руке была зажата бутылка, — подаю сигнал бедствия.

И в подтверждение он сделал три быстрых глотка, три — долгих, и снова три быстрых. Павел улыбнулся, девушка прыснула. Она была хорошенькой и очень молодой, даже слегка по-детски угловатой, с ямочками на щеках и гладко зачёсанными назад русыми волосами.

— Спасательная команда на месте, — Веласкес помахал рукой.

— Выручай, — мужчина поболтал спиртное в бутылке, допил, — У меня дела в Хейвене, это приют вон на том острове, я прицеплю к тебе катамаран, ладно? Буквально на час-полтора, кое-что отремонтирую и вернусь. Обещаю, Лулу тебе не помешает, так, крошка? Я — Ян Стоцкий, а это Лулу, она смирная и не кусается.

Девушка ойкнула, переползая на корпус. Павел кивнул. Ян нажал на рычаг, площадки тримарана пошли вверх, а когда катер ушёл чуть вперёд, сцепились обратно. От правого корпуса выстрелил трос, цепляясь за корму яхты, с простым магнитным фиксатором — такой сбросить, при необходимости, было несложно.

— Разрешите удалиться, адмирал, — Стоцкий выпрямился, отдавая честь, и умчался к острову Мечты, провожаемый дорожкой из белых буранчиков и треугольным плавником акулы.

Лилу разлеглась в шезлонге на площадке катамарана, Павел принёс ей термоконтейнер с лимонадом и мороженым.

— Надолго уплыл твой приятель? — спросил он.

— Яник, — девушка отколупнула деревянной ложечкой кусок от ванильного шарика, — так я его зову, ему лет сто, наверное, богатый сукин сын. Эй, ты думаешь, я ним сплю за деньги? Я что, шлюха, по-твоему?

Веласкес пожал плечами, он и разговор-то завёл из вежливости.

— Конечно, нет, — сказал он. — У вас всё по любви.

— Мне уже есть шестнадцать, могу делать что хочу, — заявила Лулу. — У тебя большая яхта. Ты один здесь плаваешь?

— Да.

— А ты симпатичный, — девушка облизнула губы. — Чем занимаешься?

— Я учёный, изучаю акул и других рыб, снимаю на камеры, — маг показал на выступы на рубке

и корпусе. — Пайче и паяры, они на Старой Земле плавали только в реках, а здесь и к солёной воде приспособились. Ты знаешь, что у пайче есть зубы даже на языке?

— Нет, но это очень интересно, — по лицу Лулу было видно, что ей стало скучно. — Значит, это не твоя яхта?

— Нет.

— Ага.

Девушка потеряла к Веласкесу интерес, она поскребла ложечкой по донышку пустого стаканчика из-под мороженого, выкинула его в воду, прикрыла глаза и оперлась на локти, подставляя тело под лучи Сола. Павел не стал ей мешать, ушёл обратно к себе. Система наблюдения вела катер Стоцкого до самого острова, и сейчас он стоял, покачиваясь на волнах возле причала. Самого Яника в нём не было. Веласкес поставил камеры, наблюдающие за катером и катамараном, на постоянную трансляцию, и спустился вниз, в каюту. В просьбе присмотреть за девушкой не было ничего странного — в море случалось всякое, и отпугиватели ломались, и акула могла протаранить небольшое судно, а вдали от берега падение в воду без защитного костюма означало почти неминуемую смерть. Павлу показалось, что Лулу вела себя совершенно естественно, но с уверенностью он сказать этого не мог.

Веласкес подумал, и перевёл ещё одну камеру на высокую скалу в южной части остров Мечты. В длину остров был почти семь километров, гостевой причал, куда поставил свой катер Янек, находился в центре, два километра до скалы, а потом ещё восемьсот ступеней по лестнице до первого уступа, тысяча четыреста до второго, и сто пятьдесят метров по вертикали до третьего. Дальше никто не поднимался, каменная стрела уходила ввысь на три с половиной километра, на самой вершине, среди периодически тающего ледника, стоял ретранслятор департамента безопасности Параизу. Дети, живущие в приюте, периодически лазили на второй ярус, с которого начиналась канатная дорога к ретранслятору. Маг, когда был ещё ребёнком, добирался до больших роликов, поддерживающих канат, за двадцать пять минут. Плюс пять минут на катере, двадцать минут до лестницы быстрым шагом, чтобы не привлекать к себе внимание. Минус большие шаги взрослого человека. Итого выходило от получаса до пятидесяти минут.

— С этой жизнью я окончательно становлюсь параноиком, — Павел посмотрел на таймер, катер уплыл на остров двадцать пять минут назад.

Парень откинулся на спинку кресла, надвинул очки на переносицу, сложил руки на животе. Девушка лежала на палубе катамарана плашмя, раскинув руки в стороны и закрыв глаза, большие баллоны корпуса были осажены в воду ровно настолько, насколько вниз давили их вес и вес пассажира, значит, внутри других людей не было. Веласкес улыбнулся, излишняя подозрительность показалась ему смешной.

И почти сразу между первым и вторым ярусом камера засекла человека, бодро поднимающегося вверх. Пять километров — пустяки для оптических приборов, лицо Янека Стоцкого было вполне различимо, так же, как и чехол за его спиной. Лулу продолжала неподвижно лежать, греясь в лучах Сола, она перевернулась на живот, повернула голову набок, и чуть слышно посапывала.

Наконец Стоцкий добрался до второго яруса, скинул чехол, и подошёл к будке рядом с роликами подъёмника. На таком расстоянии детальное изображение передавалось с небольшой задержкой — камере приходилось дорисовывать картинку из-за покачивания на волнах. Павел ожидал, что из чехла появится винтовка, но Янек достал инженерную насадку на руку, пристегнул к плечу, и начал что-то ковырять в механизме. Копался он в нём минут пять, а потом открыл будку — на памяти Веласкеса, пятнадцать лет назад в ней хранились запчасти для ретранслятора.