Война семей
Шрифт:
— Всё нормально, — на самом деле Рози получила новые данные и тут же отправила их Маккензи. — Высылаю отчёт в штаб, пусть видят, что мы работаем.
Ян Стоцкий, он же Гашек, проходил службу в Силах обороны. Его настоящее имя было Ян Ковальчик, за двадцать лет он дослужился до капитана роты горных стрелков, и в пятьдесят лет ушёл в отставку. Ещё через семь лет он погиб в автокатастрофе, сгоревшее тело опознали по косвенным признакам. Происшедшее становилось внутренним делом Сил обороны, Филу Родригесу и другим агентам Бюро незачем было это знать.
— А ведь этот парень — маг, — Фил задумчиво посмотрел
Рози отрицательно помотала головой. На самом деле, эта мысль была первой, которая ей пришла в голову.
— Нет, — сказала она. — Зачем ему допрашивать Гашека, а потом снова возвращаться?
— Ты права, — вздохнул Фил, — вот что значат молодые мозги, куда нам, старпёрам. Но всё же, зачем Стоцкий так хотел убить вашего Веласкеса? Что в нём такого ценного? И ешё, ты ничего странного не заметила?
Лейтенант покачала головой. Даже если что-то и было во всей этой бойне, не вписывающееся в привычные рамки, сейчас её больше занимал Веласкес.
— Тринадцать полицейских и один убийца, все мертвы, — сказал старший агент. — Но этот Гашек, почему с ним не расправились, как с остальными, а всадили семь пуль?
Стоцкий поначалу сопротивлялся. Но убийца был слишком самоуверен, даже не накачался стимуляторами и блок сознания не вшил, Павел несколько раз останавливал ему сердце, а потом слегка нагрел правую височную область, где скрывалось миндалевидное тело. До сорока градусов, так, чтобы белок не свернулся, а эмоции раскрылись во всей красе. Мужчина шестидесяти лет рыдал, как ребёнок, и всё равно держался. Семь минут — настолько хватило бывшего капитана Сил обороны.
Он выложил всё на камеру, шаг за шагом, описывая подробности. Ян пытался соврать, Павлу приходилось обновлять его ощущения, а заодно следить, чтобы Стоцкий не наболтал лишнего. В сейфе участка нашлись две дозы стирателя, их Веласкес вколол убийце на всякий случай, оставив в живых.
За тройное убийство в Ньюпорте Стоцкому грозило пожизненное — в протекторатах законы были мягче, чем на Свободных территориях. Убийство дежурного шло отдельно, за это экс-капитана вполне могли скоромить акулам или засунуть голышом в паучье гнездо. Свободные люди и с чужой жизнью обращались свободно, если это была жизнь преступника. Павел был полностью на их стороне.
С убийствами всё прояснилось, Стоцкий действовал так, как требовали обстоятельства, но с покушением на самого Веласкеса вышла осечка. Убийца ни в какую не хотел раскрывать личности нанимателя, всё твердил, что ничего не знает. Когда до черты, которая отделяет живого человека от трупа, оставалось совсем чуть-чуть, удалось выцарапать крохотную зацепку. Стоцкий, к этому времени почти потерявший рассудок, сказал, что ему заплатил один из старых знакомых по службе в Силах обороны. Ни имени, ни другой информации он не дал — казалось, бывший капитан готов был умереть, но не предать. Но когда Ян говорил об этом знакомом, он сказал «она». И добавил, что раз уж она взялась за Веласкеса, тому всё равно не жить.
Возле полицейского участка стоял пикап с заблокированным
Молодой маг так и сделал, заехал в порт, погрузил мотоцикл в пикап, и уже через два с половиной часа свернул на грунтовую дорогу, ведущую к коттеджу. То, что у него гости, Павел знал заранее, ягуар спрятался в лесу, и наблюдал за домом с толстой ветки раскидистого дерева. Вот только образы, которые он посылал, были очень расплывчатыми, значит, кто-то из настоящих магов появился. Из тех, кого большие кошки боялись гораздо сильнее огня и пуль.
Возле дома стоял красный кабриолет Биркин, Мона играла на улице с мужчиной, они швыряли друг другу фрисби. Мужчина стоял к Павлу спиной, но Веласкес его всё равно узнал еще до того, как тот обернулся. Это был Жерар.
— Привет, Паулу, — Мона бросила молодому человеку тарелку, — лови!
Фрисби облетел вокруг Веласкеса, и уткнулся в ладонь Жерара.
— Фокус, фокус, — радостно закричала девочка. — А ещё Жерар умеет высоко в небо его подбрасывать, да?
— Ага, — Жерар крутанул тарелку на пальце, а потом резко швырнул вверх. — Мой рекорд — семьдесят метров. Клэр и твой приятель наверху, на втором этаже.
Павел поднялся по лестнице, заглянул в капсулу, в которой раньше стоял цилиндр — теперь там было почти пусто, только потёки жидкости напоминали, что раньше в этой комнате плавала девочка. Биркин и Эфраим сидели наверху. Стоило Веласкесу показаться на площадке, Клэр встала.
— Куда её? — спросил Павел.
— Пока в лабораторию, но похоже, она уже адаптировалась. Найдём ей приёмную семью, девочка привыкла, что у неё нет родителей, и отлично идёт на контакт. Если захочешь её навестить, я дам тебе адрес, но не сейчас, а через два-три месяца.
— Сейчас мне не до этого. Но спасибо, думаю, мне приятно будет убедиться, что с Моной всё хорошо.
— Не благодари, мы почти в расчёте, сеньор Геллер — отличное приобретение, — Клэр натянуто улыбнулась. — Эффи, не забудь, через два дня следующий сеанс, если не передумаешь, конечно. Тогда только в Службу контроля, но о нас — ни слова. Или людей убивать, назад дороги уже нет.
Эфраим часто закивал. То, что с ним происходило в последние два дня, перевернуло его познания о мире с ног на голову. Про первый этап, в лаборатории, он старался не вспоминать — фантомные боли до сих пор вспыхивали, их он давил усилием воли. Пытки продолжались сорок часов, с небольшими перерывами, зато потом он наконец почувствовал, как это здорово — быть магом. И очень хотел об этом рассказать хоть кому-нибудь.
— Не знаю, что тебя удерживает, — пожал он плечами, перед этим в течение десяти минут вываливая на Павла свои впечатления и демонстрируя фокусы с огненными шариками и кухонной мебелью, — ты пойми, это же другая жизнь. Да если в следующий раз ничего не получится, и я там умру, это лучше, чем сто пятьдесят лет ходить с блокиратором.