Война Смотрителя
Шрифт:
– Уйдёте с нами - детей больше не будет, - предупредила я.
– А кто помешает Помощникам во время рейдов брать новорождённых на воспитание?
– И то верно, - улыбнулась я. Если докажут полезность - почему бы и нет? Тем более, такие воспитанники наверняка вольются в ряды Персонала. Пресвятой Творец, о чём я думаю!
Чем ближе к центру лагеря, тем больше заметно мельтешение духовной энергии в воздухе. Гнездо. Приближаться дальше - верная смерть. Быть может, Акнис или Савэри могут пройти насквозь, выжить и даже разрушить гнездо - мне до такого далеко. Наконец, мы остановились.
Хоффен сбрасывает маскировку, распрямляет ауру своей силы - и изменился внешне. Карлик
– Дети мои!
– разнёсся его телепатический глас, буквально вонзаясь, вибрируя на наших щитах.
– Пришло время судьбоносного решения. Волею Творца нас посетила Младшая Смотрительница Томико Аваре со свитой, - сигнал мне - открываю собственную ауру, не всю и аккуратно, ведь пересечение наших сил может вызвать неслабый духовный шторм.
– Нам предоставлен выбор, - грагаты, вопреки моему предположению, не собираются вокруг - привыкли к телепатическим сообщениям Старейшины?
– Смотрите же!
– и целиком показал нашу встречу. Не ожидала. Настолько доверяет.
– Старшие - объясните младшим и детям ситуацию. Если я увижу хоть тень агрессии в сторону Смотрительницы, - громовый смешок и "шевеление" аурой.
– Не буду мешать убивать идиотов. Им не место в Оррейском Гнезде. Выбирайте! Мы можем пойти в Оазисы или в иное гнездо через Помещения, - и замолк. Ауру, однако, не скрывает - не скрываю и я.
Следующие часы я запомнила на всю жизнь. Грагаты подходили ко мне и спрашивали - в основном, спокойно, но парочку таки пришлось укоротить на голову. Спрашивали о Персонале. Об Оазисах. О клятвах. О других мирах. О Пределах. О магии. Отродья Хаоса, даже о Творце! После вопроса молоденького грагата "а у Помощников тоже есть гнёзда?", и уточнения в духе "откуда берётся дети?" больше всего хотелось закрыть лицо руками и деться куда-нибудь подальше. В разговор постепенно включился Тагорен, объясняющий куда понятней и не забывающий спрашивать в ответ. Что характерно, Хоффен не вмешивался, разве только обволакивал своей аурой да одёргивал своих, если наглели. Наглели редко, в основном, молодняк.
Нечто среднее между лекцией, допросом и дискуссией закончилось через пару чертовски долгих часов. Выжатая, как лимон, я присела на камень, скрыв ауру. Тагорен ушёл куда-то в лагерь, беседовать о магии и нравах. Лифит присел рядом, сохраняя внешнюю невозмутимость. Он вообще старался молчать, чтобы не сорваться. Лишь оглядывался с неприязнью, но грагат, могущий различить эмоции по выражению лица... Нет, теперь не буду утверждать, что это невозможно. Хоффен точно различил.
– Пусть думают, - молвил карлик, вернувшийся к "нормальному" росту.
– Я дам им время.
– Не проще ли приказать?
– неожиданно спросил Лифит.
– Я дал им свободу не для того, чтобы отобрать в решающий момент, - спокойно объяснил Хоффен.
– Не собираюсь перечёркивать годы стараний.
– Серьёзно считаешь их своими детьми?
– с некоторым удивлением прищурился горгулий.
– Да, - ни капли сомнения.
– Ничего, клятвы укоротят вашу гнилую сущность, - почти прошептал Помощник.
– А если нет, я прослежу.
Хоффен промолчал, демонстрируя спокойствие, настолько глубокое, что выпад Лифита попросту растворился в нём, как кусочек сахара в кружке чае. А через два с половиной часа передо мной выстроилась целая очередь на принесение клятвы. Старейшина - в числе последних, видимо, рассчитывая, буде что пойдёт не
Я замедляю течение памяти и просматриваю следующие события подробно. Я пропускаю целые отрезки времени мимо, едва разглядев, что они скрывают. Позже. Позже ещё вернусь к ним, осмыслю в спокойной обстановке. Главное узнал.
Он идёт по длинному, длинному, кажется, без конца и края, коридору. То справа, то слева встают зловещие тени - каждый раз он вздрагивает, каждый раз одёргивает себя. Не ему бояться теней. И идёт дальше к неведомой самому себе цели.
Коридор расширяется - медленно, но ощутимо. Только сейчас он отмечает, что пространство ничем не освещено - тугой, тяжёлый, липкий сумрак сам по себе. Такому, как он, не требуется какие-то там источники света. Этот сумрак - самостоятельная сущность, и не пускает в себя ни капли темноты иль света.
Плавно, незаметно коридор обращается залом, фундаментальным, уходящим вдаль во все стороны. Он судорожно оборачивается - позади уже нет коридора. Зал. Ярко-белые, но не освещающие колонны, возносятся от тёмного пола в бесконечный грязно-чёрный сумрак, слепят и отнюдь не разрывают тусклость окружающего, а даже подчёркивают. Тем более, их очертания странно-расплывчаты. Рывок до колонны! Она расплывается под руками, стекает сырым смогом, страхом и тупой болью. Колонна-призрак!
Он идёт дальше. Тени то сгущаются, то расступаются, а колонны на краткие миги принимают знакомые черты. Все они искажены, тела изломаны, лица застыли в безмолвном крике. Он чует чьё-то близящееся присутствие, давящее, но не силой, а чем-то более страшным, более значимым - чужой силы он давно не боится... Он бежит.
Колонны и тени размываются безмолвным смогом. Смог вспыхивает тысячами радуг - на миг ему кажется, что всё, вырвался, свободен... Радужное сияние медленно, словно торжественно, словно возвещая о чём-то, блекнет. Смог распадается жёсткими, колючими снежинками. Игнорируя боль, он бежит вперёд. Холод овевает жилы. Холод и снежная дымка - больше здесь нет ничего. Нет звука. Там, в зале, его шаги глухо отдавались - здесь он ступает в мёртвой тиши.
Нечто приближается. Он снова ускоряется, бежит, вкладывая всю волю в движение вперёд. Должен успеть, несмотря ни на что, ведь он... он... Он замер перед обрывом, чудом не сорвавшись вниз. Лёгкий толчок ветра сбрасывает его - снежная бездна смазывается, расплывается...
Мокрая боль тающих снежинок расступается, открывая чёрную бездну с алыми проблесками, навстречу которой он летит. Летит? Да нет же - падает! Но ни встречного ветра, ни вообще какого-нибудь движения - только величественно приближающаяся Бездна. Он созерцает её, гадая, что успеет - то, что вот-вот настигнет, или его падение. Он не знает, что хуже.
– Милый крошка, - тихий обволакивающий шёпот.
– Боюсь, твой побег завершён.
Оно ("я давно мечтала с тобой познакомиться") охватывает со всех сторон - он чувствует ("я гарантирую незабываемые впечатления, дружок") это, хотя не видит. Оно дёргает ("идём, идём уже ко мне!") его - не вверх, а куда-то ещё. Голова кружится, тело сдавливает ("у нас одна вечность на двоих, мой милый") боль, а шёпот ("разве боль - это страшно?") обливает его мерзкой влагой, впитывается во все поры, он не чувствует рук ("это тело чем-то ценно для тебя?") и ног, на короткий миг остаются только эмоции и хоровод ("это красиво, не правда ли?") бело-серых цветов...