Война в затерянном мире
Шрифт:
– Олег! Что ты молчишь?! Мы все ранены!
Жулин наконец-то пришел в себя и посмотрел на Ключникова, будто видел его впервые.
– Очнись! Мы все в крови, и нам нужно или уйти, или дожать!..
Жулин опустил взгляд и осмотрел группу, расположившуюся ниже него по лестничному пролету. На лицах разведчиков была кровь. Ермолович уже перевязывал Мамаева, которому досталось больше всех – пуля прошила подмышку, задев и руку, и мышцу спины.
– Да будет так! – взревел прапорщик. – Ермолович, Лоскутов – на второй этаж!.. Остальные
Подняв автомат вертикально, он нажал на спусковой крючок и бросился вверх по лестнице. То же самое сделал Ключников. Не глядя, они стреляли по засевшим наверху людям Трофима, но эти очереди были скорее прикрытием для продвижения вперед, чем рассчитанные на поражение. Обстреляв потолок и никого даже не ранив, Жулин и половина его группы ворвались на третий этаж.
Их встретил недружный залп, и прапорщик, нырнув за угол и уводя за собой Ключникова, успел подумать о том, как по-разному звучали выстрелы. От грохота до тонкого кашля. Люди Трофима использовали то оружие, что удавалось добыть за долгие годы существования города. «Нет ли здесь ружей, которыми были вооружены их предки?» – пронеслось в голове Жулина.
– Люди! – крикнул он, когда стрельба поредела. Дав своим знак прекратить огонь, прапорщик выглянул из-за угла. – Вы слышите меня?
– Что ты хотел? – донеслось из коридора.
– Мы убиваем вас, чтобы спасти свои жизни. За что умираете вы? Ответьте!
– За свободу! – донеслось до разведчиков.
– Дурак!.. – вырвалось у Жулина. – Вы приняли нас как гостей, и мы всеми силами пытались им соответствовать! До тех пор, пока Трофим, ваш атаман, не приказал убить меня и старшего лейтенанта, а бойцов связать! Мы просто защищаемся!
– Ничего себе расклад!.. – ошеломленно пробормотал Ермолович, который только сейчас понял, что явилось причиной схватки.
– Ты лжешь, чужак! – донесся возглас с третьего этажа.
– Я не лгу, – ответил Жулин. И, вытирая бегущую к подбородку каплю пота, посмотрел на Ермоловича. – Когда Трофим велел Николаю убить меня и летчика, боец Ермолович за углом писал на стену дома и все слышал…
– Товарищ прапорщик, я не собака, – тихо и обиженно заговорил Ермолович. – Я не писаю где попало.
– Это ложь! – проговорили из укрытия.
– Что ложь? – заволновался Ермолович.
– Да заткнись ты! – рассердился Лоскутов.
– А вы атамана спросите, ложь это или нет! – посоветовал Жулин. – Только в глаза ему смотрите, когда спрашивать будете!
В конце коридора третьего этажа зазвучали тихие голоса. Видимо, началось совещание. И он обмяк, когда услышал знакомый голос:
– Прапорщик, ты слышишь меня?
Это был голос семидесятилетнего старца, назвавшегося Жулиным, потомком унтера Жулина. Олег в тот вечер, когда открылось немыслимое, был ошарашен, но Баскаков убедил его в том, что он, Жулин, и этот Жулин не имеют ничего общего.
– Слышу, дед!
– Я потомок Георгия Жулина! Мы с тобой одной
– Как ты оказался здесь, дед? – спросил Олег, прижимаясь к стене. – Неужели и тебя, пенсионера, уговорили меня резать? И ты еще спрашиваешь, почему я в тебя стреляю?
– Ты принял в наследство от нас будущее, Жулин! – раздался голос старика. – Так опомнись и сложи оружие! Хватит и тех наших братьев, что ты убил!
– Я не взял у вас будущее в наследство, дед, – устало проговорил Олег. – Я взял будущее взаймы у своих потомков. Плохо, что ты не понимаешь разницы в этом. Я даю вам минуту, чтобы сдаться!..
Разговор остался неоконченным, все чувствовали это – и свои, и чужие. И поэтому ждали. Свои – пока Олег откроет глаза, чужие – пока прапорщик договорит.
– Или вы все умрете.
Сколько уже раз звучали эти слова здесь и все время искренне.
– Минута заканчивается, старик, – добавил Жулин.
– Товарищ прапорщик, Трофима здесь нет, – сказал Ермолович.
– Я это уже понял, Ермола. Если бы он был здесь, мы бы уже давно стреляли в упор по всему, что движется…
– Мы выходим! – донесся возглас из самой большой комнаты этажа. Говорил старик, и это было, судя по всему, общее решение.
– Выходите по одному. Оружие складывать в коридоре, – велел Жулин. – После этого, так же не спеша, заходим в пустую комнату напротив.
– Вы будете стрелять? – спросил кто-то.
– Нет, дурак, – ответил Олег.
Через пятнадцать минут тридцать четыре мужчины от двадцати до шестидесяти лет переместились из всех помещений третьего этажа в одну большую комнату, служившую здесь, видимо, актовым залом. В коридоре осталось лежать около десятка ружей, несколько пистолетов, самодельные патронташи и десяток ножей.
Ермолович и Лоскутов ногами затолкали арсенал в комнату и приказали пленным положить руки на голову и сесть на пол.
– Мамаев! – Олег оглянулся в поисках радиста. – Заберись-ка на крышу и посмотри, где дым идет. Я хочу знать, где наши.
Через минуту с чердака дома раздался голос:
– Наши идут по улице в двух кварталах отсюда! Несут Маслова и ведут какую-то бабку и деда!
– Отсемафорь-ка им!
Мамаев вынул из кармана жилета зеленую ракету и дернул за шнур. Треща, ракета ушла в небо.
– Они идут к нам!
Встав на колено и взяв автомат на изготовку, он оценил обстановку вокруг спешащих к зданию администрации разведчиков. И как только в окне одного из домов показалась голова, тут же выстрелил. Пуля раздробила камень подоконника, выбила пыль песочной штукатурки и с гулом ушла в небо. В окнах домов появились испуганные лица мужчин и женщин и тут же исчезли. Видимо, для профилактической беседы с населением хватило одного выстрела.
Помогая Пловцову и Ключникову занести раненого и разместить в комнате лекаря, Жулин приказал части группы проверить вооружение.