Война вечножителей
Шрифт:
– Что ж, Джейк, насколько могу судить, ты знаток волшебства. Я просто поцелую Генри, и он проснется?
– Насколько можно судить, – откликнулся дядя Джейк. – Белоснежка и Шиповничек поделились, что с ними происходило. Шиповничек рассказывала, что ничего особенного не было. Просто вытяни губки и положись на него.
– Шиповничек так и сказала: «Вытяни губки и положись на него»? – переспросила Сабрина. Она и представить не могла, что такая скромная женщина может быть столь… неприличной.
– Я перефразировал, – смущенно ответил дядя Джейк и обернулся
– А что насчет Вероники? – спохватилась Златовласка. – Ее должен поцеловать тот, кто ее любит. Я не могу ее разбудить.
Дафна взяла ее за руку.
– Твой поцелуй разбудит папу, а потом он поцелует маму.
– И все закончится, – добавила Сабрина.
И тут зеркало в полный рост, висящее на дальней стене, начало мерцать и дрожать. Его поверхность заколебалась, словно бурлящий ручей, и, когда успокоилась, в отражении появилась большая яйцеобразная голова, с глубоко посаженными глазами, толстыми губами и массивным лбом. Позади него разожгла небо потрескивающая гроза.
– КТО ВТОРГСЯ В МОЕ СВЯТИЛИЩЕ?! – проревел он. Красная Шапочка, подпрыгнув, попыталась убежать из спальни, но Дафна крепко держала ее за руку.
– Это мы, Зерцало, – ответила бабушка. – Никаких врагов.
Молнии исчезли, а лицо просветлело.
– О, я что-то пропустил?
– Прости, Зерцало, – сказала Дафна. – Мы как раз собирались позвать тебя. Приехала Златовласка. Она поцелует папу. Мы думаем, от этого он проснется!
Зерцало оглядел комнату со множеством гостей и улыбнулся.
– Привет, мисс Зэ. Приятно видеть тебя вновь.
Златовласка ответила улыбкой.
– Все еще потрясающе выглядишь, Зерцало.
– Спасибо, – ухмыльнулся Зерцало. – Все благодаря ботоксу и моему тренеру.
– Опять же, ребят, может, мы уже сделаем это? – вмешалась Сабрина.
– Ладно, была не была, – решилась Златовласка. Она заправила светлые кудри за уши и склонилась. Сабрина затаила дыхание от волнения и поняла, что все сделали то же самое. Все они так долго ждали этой секунды. Многими ночами Сабрине казалось, что этого вовсе не произойдет. Но теперь, наконец-то, ее семья воссоединится. Все может вернуться на круги своя.
И вдруг кто-то пукнул. Все обернулись к источнику противного звука. Там, в дверном проеме, стоял Пак, лохматый мальчишка, которого, как Красную Шапочку, приняла к себе бабушка Рельда. Ему было где-то около четырех тысяч лет, хотя выглядел он на двенадцать. Одет мальчишка был в пижаму с роботами, сражающимися с обезьянами, и длинный колпак для сна, настолько длинный, что кончик волочил за собой комочки пыли. Почесав зад деревянным мечом, он нахмурился.
– Люди, вы меня разбудили. Я собирался прийти сюда и пожаловаться, что по звукам словно по дому носится медвежья семейка, и поглядите, что я вижу! Медвежью семейку! – Пак повернулся к бабушке Рельде. – Полагаю, вы и их пригласили переехать. Вы просто не можете не передать кому-либо комплект ключей после встречи. В смысле, в конце-то концов, вы пригласили безумную убийцу, одевающуюся только в один цвет.
– Простите, –
Затем Пак обернулся к Дафне.
– Толстенькая обезьянка, которая всех объедает.
– Эй! Я не толстая. Я широка в кости.
– Ага, как бронтозавр! – фыркнул Пак и повернулся к Сабрине. – А вот еще одна. Девочка настолько уродливая, что даже жертвы пожаров пялятся на нее и тычут пальцами. Да, давайте к нам переедут несколько медведей. Почему бы и нет? Может, пригласим еще парочку великанов, пока мы все тут, или, быть может, кучку тех идиотских манчкинов со всем города. У нас же так много места! Почему бы не превратить дом в мотель для каждого второсортного вечножителя с жалостливой историей?
– Пак, не груби, – ответила бабушка. – Нам жаль, что мы тебя разбудили, но приехала Златовласка. Она собирается поцеловать Генри и пробудить его.
– Кто? Чего? – переспросил мальчик.
– Златовласка, бывшая девушка отца, – ответила Сабрина. – Она его поцелует и разрушит заклятье, которое усыпило его и маму два года назад.
– Так на них заклятье? – удивился мальчишка. – А я думал, они просто очень ленивые.
Сабрина зарычала.
– Мы рады, что ты здесь, Пак, – сказала бабушка.
– Уверен, так и есть, – мальчик выпустил еще один пук, настолько громкий, что Эльвис испуганно отпрыгнул. – А на этой вечеринке есть что пожрать? – Бабушка покачала головой. – Люди, вы устраиваете отстойнейшие вечеринки.
– Власка, пожалуйста, просто поцелуй папу, – простонала Сабрина.
Кивнув, Златовласка наклонилась и взволнованно коснулась своими губами губ Генри. Поцелуй был нежным и немного более длинным, чем хотелось бы Сабрине. Девочка понимала, как сильно он повлиял на Златовласку. Лицо женщины ярко покраснело, и выглядела она так, будто ее поймали за чем-то незаконным. Но выражение ее лица не сравнится с выражениями лиц дяди и бабушки. Оба выглядели разбитыми.
– Что? Что не так?
– Уже должно подействовать, – ответила старушка.
– Попытайся еще, – подстегнул дядя Джейк.
Златовласка прикусила губу, но сделала, что ее просили. Глубоко вдохнув, словно этот вдох был последним, она склонилась и поцеловала Генри еще раз. Когда она закончила, она зависла в нескольких дюймах от его лица и прошептала что-то, чего Сабрина не услышала.
– Возможно, Златовласка разлюбила Генри, – предположил Зерцало. – С тех пор, как они были вместе, прошло больше пятнадцати лет.
Златовласка покачала головой, но ничего не сказала.
– Тогда что не так? – воскликнула Сабрина, борясь с пузырем паники и отчаяния, поднимающимся к горлу.
– Попробуем еще раз, – с надеждой предложила Дафна.
– Не поможет, – возразил дядя Джейк. – Шиповничек говорила, что результат будет незамедлительным.
Бабушка грустно кивнула.
– Я читала отчеты о разрушении этого заклятья. В ту секунду, когда ее губы коснулись губ Генри, он должен был проснуться. Скорее всего, это заклятье какое-то особое. Просто нужно вернуться к исходной точке и найти другое решение.