Война ведьмы (Др. издание)

Клеменс Джеймс

— У моего народа нет родины. Говорят, что мы родились в море, поэтому земля рассердилась и прокляла нас, превратив в обычных людей, чтобы мы никогда не смогли вернуться назад. Оторванные от груди матери, мы оседлали волны и вечно ищем путь домой.

Пока Каст говорил, на лице мастера Эдилла снова появилась улыбка.

— Это всего лишь сказка, какие рассказывают по вечерам у очага, — заявил Каст и хмуро посмотрел на главу старейшин. — Миф. Но по вашим глазам я вижу, о чем вы думаете. Вы считаете, что история о нашем рождении в океане означает, будто два наших народа

делят общее наследие. Я снова повторю: вы ошибаетесь! Нас с вами ничего не связывает, кроме нашего рабства.

— И здесь ты не прав, — проговорил мастер Эдилл.

— Тогда говори понятно, старик, — сказал Каст, и в глазах у него вспыхнуло беспокойство.

Но вместо этого мастер Эдилл повернулся к Сай-вен.

— Извини, милая. Если не считать нескольких ученых и членов Совета, то, что ты сейчас услышишь, остается тайной для нашего народа. И я прошу тебя ее сохранить.

Сай-вен взглянула на мать, но та оставалась холодной и сдержанной и даже не посмотрела на нее. С трудом проглотив комок, застрявший в горле, Сай-вен повернулась к мастеру Эдиллу и кивнула.

— О какой тайне мы ничего не знаем?

— Об истинной истории нашего народа, — просто ответил он.

— Но я знаю нашу историю, — хмурясь, проговорила Сай-вен.

— Ты знаешь то, чему мы тебя учили. Стыд иногда заставляет людей совершать глупые поступки, даже скрывать истину от самих себя. — Он со значением посмотрел на остальных старейшин.

— Я не понимаю…

— Во-первых, я прошу тебя выслушать меня с открытым сердцем, — сказал мастер Эдилл и взглянул на огромного кровавого наездника, стоявшего с ней рядом. — И тебя тоже, мастер Каст. А потом будете решать, ошибаюсь я или нет.

Каст молча кивнул; лицо его напоминало жесткую маску, руки он скрестил на груди.

Мастер Эдилл устроился на стуле поудобнее.

— Давным-давно, еще до того, как люди поселились на землях Аласеи, ме'рай были рыбаками. Мы жили на островах, далеко в Великом океане.

— Ты хочешь сказать, что мы жили в море около островов, — поправила его Сай-вен.

— Нет, милая, мы жили на островах. Когда-то мы были землежителями.

Сай-вен была потрясена. И хотя она провела некоторое время среди женщин и мужчин побережья и видела их храбрость и благородство, старые предрассудки никуда не делись. Ей стало нехорошо от слов Эдилла. Она подняла и расставила пальцы с перепонками, словно затем, чтобы показать, что старейшина ошибается.

— Как мы могли быть землежителями?

— Мы ими были, — спокойно ответил мастер Эдилл.

— Точнее, так утверждают древние тексты, — добавил самый молодой член Совета, который заговорил впервые за все время.

Бледно-зеленые волосы мастера Талона были скреплены кусочками отполированных кораллов и жемчуга. Когда он говорил, он теребил косу, украшенную бусинами и перекинутую через плечо.

— Не все из нас считают древние сказки нашей истинной историей.

Мистресс Рупели закивала, показывая, что она с ним согласна.

— Некоторые из нас уверены, что старые истории сфабрикованы. Лично я не принимаю твоих предположений, мастер Эдил, — сказала она.

— Предположений?

Все до одного ученые дружно подтверждают истинность записанных текстов, — возразил ей мастер Эдилл.

— Ученые могут ошибаться, — сказал Тэлон, отбрасывая за спину свою косу.

— Даже если тексты действительно были написаны во времена, когда появился наш народ, — продолжала мистресс Рупели, — это еще не значит, что слова, выведенные чернилами, правдивы. Я считаю, что мы…

— Хватит! — провозгласил последний член Совета, мастер Герон, в глазах которого застыло мрачное выражение. Он стукнул кулаком по столу, чтобы подчеркнуть свою мысль. — Прошлое — это прошлое, — сердито заявил он, и его лысина вспыхнула в свете, падающем от стен. — Мы тратим драгоценное время на глупости. Какая разница, что там было в прошлом? Нам надо обсудить нынешнее положение вещей. Гал'готалы собираются в А'лоа Глен, а слуги Темного Властелина бороздят море. Пройдет совсем немного времени, и они найдут нас и попытаются подчинить, как уже подчинили Аласею. Вот о чем нам следует сейчас говорить.

Во время этой перебранки Сай-вен наблюдала за мастером Эдиллом. Он сидел совершенно спокойно, сложив руки на коленях. Наконец, когда остальные замолчали, он снова заговорил.

— Этот человек имеет право знать, — мягко сказал он и показал двумя пальцами на Каста. — Вы не можете отрицать правду, стоящую перед вами.

Все старейшины дружно повернулись к кровавому наезднику.

— Что? — спросил Каст; по его поджатым губам и прищуренным глазам было видно, что его терпение на пределе.

Никто не ответил ему. Мать Сай-вен повернулась к главе старейшин.

— Ладно, Эдилл. Рассказывай эту грязную историю, и покончим с ней. Лично меня от всего этого уже тошнит.

Мастер Эдилл едва заметно склонил голову и снова повернулся к Сай-вен и Касту.

— Как я уже сказал, когда-то острова были нашим домом, но жизнь там была далеко не идиллической. И суровое море сделало наш народ жестоким. Мы были настоящими дикарями, нападали на соседние острова и управляли покоренными племенами, как тираны. Мы жертвовали детей богам и пили вино из черепов побежденных врагов. Сердца наших предков были холодны, как ледники на севере.

— Такого просто не может быть, — жалобно проговорила Сай-вен.

Девушка никогда не слышала этих историй. Посмотрев на старейшин, она увидела искру сочувствия в глазах своей матери. Остальные члены Совета сидели с опущенными головами, их позы выражали смесь гнева и стыда.

— И вот однажды зимой среди нас появился человек. Кое-кто утверждает, что он принадлежал к одному из покоренных племен; другие говорят, что он был внебрачным сыном нашего короля. Этот человек заявил, что мы живем по неправильным законам, и заговорил о мире. Все, кого мы угнетали и унижали, потянулись к нему, привлеченные словами о доброте и сострадании. Он путешествовал по многочисленным островам, У него становилось все больше сторонников, а протесты звучали все громче. В то время ме'рай правил король Рафф, он послал своих воинов, чтобы они убили всех последователей этого человека, а ему принесли его голову.